.
Александр Гришин
Сплав по реке Оять
.
Как бы ни ожидался отъезд, как бы ни готовился к нему, он все-таки произошел неожиданно.
Накануне лег в четыре утра, все коротал время в городе за компьютером, а в девять раздался звонок Андрея. Мутным взглядом оглядел разбросанные по всей комнате вещи. Значит сегодня. День обещал быть хлопотным, предстояло распечатать в типографии карты, купить продукты в поход и домой для семьи, взять билеты до Подпорожья и забрать фотографии из ателье. Кроме того, предстояло оставить какое-то подобие порядка в квартире, раздать кучу ЦУ остающимся в городе старшей дочери и проживающей у меня гостье из Новгорода – Лилии. День так и пролетел незаметно и в 23.00 часа я выдвинулся на Ладожский вокзал, усталый и в предвкушении хорошего недельного отпуска.
Вагон был полупустой, место нижнее. Поезд прибывал в пять двадцать, так что я больше лежал с закрытыми глазами, чем спал, раз в час выходя покурить в тамбур. Там отловил меня мальчишка-подросток и спросил сигарету. Я сначала кивнул, а потом вдруг спросил в свою очередь: «Сколько тебе лет?» Услышав «14», сказал "свободен" и отвернулся в окно. Я закурил в 18...
Станция Подпорожье находится в паре километров от поселка, автобуса в столь ранний час не было, так что ждать Андрея с матерью пришлось в пустом здании вокзальчика, бедненького, но аккуратного и чистого. Я немного послонялся вокруг с мыслью найти местечко под палатку да и завалиться до приезда попутчиков, но распаковывать рюкзак было лень, комарье и мошка желания не прибавляли, так что я просто разложил пенку и развалился на секции стульев в прохладе вокзала и потихоньку отключился.
В два дня прибыл Андрей и его мать, Ирина Николаевна. Два рюкзака и две байдарки по 17 кг. Как он тащил их один – трудно представить, но дотащил.
Мы взяли два такси и поехали на автобусную станцию чтобы узнать насчет транспорта до поселка Винницы. Таксисты и рады были бы отвезти нас, но цену ломили такую, что смотреть в их сторону не хотелось. Даже скинув половину, они все равно были жадны, слишком жадны.
Автобус до Винниц по расписанию был, мы даже и не ждали его долго, а успели только купить билеты и перекусить в тени деревьев, как пора было уже загружать вещи и залезать в набитый уже транзитный автобус, шедший из Петербурга. Пришлось нам с Андреем сесть на ступени второго выхода, свободных сидений не было. Водитель было заикнулся, что стоячих пассажиров ему везти запрещено, но в итоге повез как милый. Бардак, чувствуется, на станции, никакого порядка. Билеты продают с указанием места, а что на деле?
Мы спокойно и весело доехали на ступеньках до автомобильного моста в Винницах, где выгрузились и приступили к сборке байдарок. Собирали под мостом, на ровной площадке. Вспоминая куда какая трубка вставляется, первую КНБ «Маринка» собрали за полтора часа, а со второй справились уже в сорок пять минут. Был хороший теплый солнечный вечер, река была тихой, с высокими берегами, заросшими высокой травой, на которых там и тут стояли срубы бань. Маленькие домики, многие покосившиеся от времени, но такие живописные и милые, что пару раз я, не удержавшись, заснял их на пленку.
Мы перекусили еще раз на берегу, упаковали вещи в гермомешки, распределили их по байдаркам и потихоньку отчалили по течению. Вечер был уже глубокий, ночь, пусть и достаточно светлая, вот-вот готова была опуститься на реку, а нам предстояло еще найти место для первой стоянки, разбить лагерь, нарубить дров и приготовить ужин. Такое место мы нашли сразу за поселком, пусть не особо живописное, но зато без соседей.
Палаток я взял две. Трёшку отдал Андрею и Ирине Николаевне, а сам жил неподалеку в одноместной. Ужин готовила Ирина. Поскольку был пост, то и кухня наша была постной, что, однако, не мешало столу изобиловать и быть сытным и вкусным. Ирина сразу взяла на себя обязанность повара в коллективе, что устраивало всех, на ней была готовка и посуда, ну а мы с Андреем, не особо напрягаясь, занимались костром и лагерем, погрузкой-разгрузкой и другими делами. Все при этом помогали друг другу по мере необходимости.
Помолившись, мы разошлись по палаткам. Байдарки подтащили ближе, вещи укрыли от возможного дождя, костер затушили. Я не брал спальный мешок, переодевался во флисовый костюм, одевал теплые носки и просто укрывался флисовым же одеялом. Хватало даже с запасом.
Когда лег, то думал, что управлять байдаркой гораздо проще, чем казалось. И не перевернется она, соблюдай элементарные правила, очень устойчива. Я впервые сел в эту посудину, и волновался, когда Андрей сказал мне, что буду один идти: справлюсь ли? Справился. К концу похода, когда немного окрепли руки и плечи, когда научился правильно и удобно сидеть, выбрал свой ритм и осанку, другие мелочи, я окончательно перестал напрягаться.
Утро выдалось добрым, как и все последующие. Мы неспешно встали без будильника, гнать никуда нам было не нужно. Развели костер, приготовили завтрак, собрали лагерь и погрузились в байдарки. Переходы наши были без какого-либо надрыва, в размеренном и неспешном темпе.
Река на удивление оказалась крайне нелюдимой, красивой, разной. Редкие рыбаки, встречавшиеся по одному-два в день, тихие деревушки, в которых чаще всего мы не видели жителей, и которые мы проходили мимо, проявляя умеренный интерес. Пейзажи напоминали то архангельскую тайгу, то Карелию, то среднюю полосу России. Берега высокие, лес смешанный, в основном береза и сосна, и лес высокий. На старых картах средняя высота указана в 22 метра, что, по-моему, верно и сегодня. Течение медленное, 2-3 км в час, порогов же мало, пара совсем уж несерьезных и один не выше II категории. Река хоть и имеет вторую категорию сложности, но это может относиться разве что к периоду половодья и уж никак не к концу июня. Она очень уютная и простая, что подходит для неспешного семейного сплава с детьми, можно даже грудными. Я постоянно вспоминал своих домочадцев, проводивших время где-то у родственников на Украине, и которые с удовольствием бы променяли месяц там на неделю со мной, во всяком случае Таис и Иван точно. Ну а дочери на то и дочери, чтобы иметь излишнюю привязанность к городскому комфорту.
Посещается река не часто, что видно по чистым не загаженным берегам. Видимо, то турьё, в большинстве своем только вопиющее о чистоте, предпочитает ту же Вуоксу, «уделанную по самое не хочу», а об Ояти и не знают, к счастью. Ну а местные жители, отдаю им должное, не гадят там, где живут, что тоже, надо сказать, явление довольно редкое в нашей стране.
Плавание свое я совершал в неопреновом костюме и в неопреновых же сапогах. Доволен ли ими – скорее да, чем нет. Когда было жарко, я снимал куртку и шел с голым торсом, загорая и чувствуя кожей потоки прохлады, но нередко были дожди, просто пасмурно, и тогда в куртке было даже комфортней. На берегу костюм не прокусывали комары, работалось в нем легко, и уже после того, как мы стапелили, заготавливали дрова и разводили костер, я быстро переодевался, чтобы не успели обглодать комары и мошка, а костюм вешал в тень на просушку. Утром он даже чуть влажным одевался легко и каких-либо неудобств я не испытывал. А вот сапоги, так же впервые испытываемые мною, в конце похода вызвали неудовольство тем, что я просто-напросто неправильно их использовал. Консультанты, а пытал я многих, прежде чем купил их, с умным видом морщили носы и дули щеки, и рассуждали о том, о чем не имели малейшего понятия. Я эти сапоги, короче, совсем не снимал, насколько они мне понравились – удобные, теплые, мягкие, что на берегу, что в лодке! И только потом, когда в очередной раз я переобувался, нос уловил такой аромат, что я подумал, кто-то сдох аккурат подо мной. Ноги просто спрели в них. Так что, казалось бы, такой простой вопрос, а решил я его только на собственной шкуре, путем причинения себе ряда неприятных моментов, хорошо хоть не здоровью. А ведь спрашивал "консультантов", могу ли я их носить постоянно? Не натру ли мозоли, не угорю в них, ходят ли другие в них? Да-да-да, все нормально... Ух! Ладно, за одного битого двух небитых дают, дома в хлорке их замочил уже по приезду, отстирал окончательно.
Вообще, тот поход на многое мне открыл глаза, многому научил, и сегодня я уже жалею, что не имею собственной байдарки, не подарил до этих пор ни себе, ни своим близким те минуты умиротворения, растворения в таком прекрасном виде отдыха, как сплав по реке. У меня довольно хороший опыт хождения матросом на парусном катамаране по Ладоге и Баренцеву морю, благодаря Андрею Литвинову, и опыт этот, я надеюсь, буду только совершенствовать. Но байдарочный поход –это другое, своя отдельная песня. Бог даст – на следующий год куплю себе трехместную байдарку, буду наверстывать упущенное.
Андрей с Ириной постоянно были впереди меня метров на 50-100, идти вровень с ними я не мог: всё же с двумя гребцами скорость хода выше. Но мы никуда и не торопились. Можно было идти, размеренно работая веслом, смотреть по сторонам, наслаждаясь пейзажами реки, видеть живой мир вокруг, слушать его, оставляя в покое весло и покуривая, отдавая байдарку власти течения и ветра, и тогда река подхватывала меня и медленно кружа несла течением, останавливала в водоворотах, прибивала у берегам. Красивая река.
Мысли текли также размеренно и плавно, думалось обо всем сразу и ни о чем конкретно. События были предсказуемы, никаких приключений не ожидалось, и они так и не произошли, что совсем даже и не плохо.
Стоянки наши были одна живописнее другой и трудно отдать предпочтение какой-либо одной. С погодой повезло, хватало и солнца, и дождя, было и жарко и пасмурно. В один из дней, сразу после прохождения самого значительного порога реки, нас накрыла гроза и сильнейший ливень. Мы пристали к берегу, натянули тент и так и переждали ее. Потом, когда молнии перестали нас беспокоить, не дожидаясь окончания ливня, мы продолжили свой путь. На следующий день река поднялась не меньше, чем на полметра! Многочисленные ручьи, впадающие в реку, спустя короткое время, превратились в ревущие маленькие сердитые речки, несущие в русло столько глины, что уже вставая на стоянку вечером мы реку не узнавали – она была просто темно-желто-коричневой. Под утро мы, окруженные пресной водой со всех сторон, были в затруднении, где взять чистую питьевую воду для ужина. Фильтровать не пришлось, были какие-то остатки воды в запасе, и нам даже не пришлось собирать дождевую воду, что было просто, раз имелся тент. А к вечеру, доплыв до Алёховщины, мы просто купили себе два пятилитровых баллона питьевой воды и окончательно закрыли вопрос. Не на себе же тащишь – байда везет!
Какого-то разнообразия животного мира мы не видели, да оно и понятно – зверь не дурак выходить к берегам покрасоваться перед нами. Следы видел только изредка. В основном, конечно же, изобилует птица. Вечерами и ночами соловьи пели постоянно, с лугов, как правило через реку, громко о себе заявляла коростель, а часов с пяти утра лес уже надрывался разноголосием, когда просыпались все, кого не слопали. В шесть я и сам обычно просыпался первый раз от их концерта, переворачивался на другой бок и засыпал снова.
Днем часто встречались утки с птенцами. Они еще маленькие, не летают, но по реке перемещаются шустро. Мать-утка, увидев нас, притворялась раненой, контуженой, беззубой старухой, и отвлекала на себя, отлетая от утят, а те то прятались в кусты, то стояли на воде в недоумении. Мать сердито крякала при этом. К одной такой группе утят мы подплыли совсем близко, те прикинулись ветошью и даже не предпринимали попыток скрыться. Я поворчал на них, что, мол, жить без подсказки не могут, троечники, и мы тронулись дальше. Одну такую утиную семейку догнал неспешно, удивился, почему эта мамаша-разведенка рядом с выводком плывет, не отвлекает, видит же меня? Оказалось, что один хмырь, видать, самый сообразительный, просто залез на нее и так и чешет на спине. Остальные братья-сестры, значит, сзади воду лопатят, а этот гляди ж ты какой!
Рыбалка у нас не задалась. Один раз блеснил – пусто, да я и закинул всего раз пятнадцать, неохота было. Второй раз блеснить стал – два раза закинул – так две блесны и отрезал с хомутиками. Место незнакомое, там коряг, поди, тьма была. На поплавок плотвы на уху уже Андрей наловил, а то бы и не попробовали рыбы ни разу. Андрей удилище себе срезал – посмеялся. Думал, стойку что ли какую строгает, палка что дубина, толще весла, а тот "удочка", говорит. На тунца, что ль? Ну-ну, "качайся"... Поймал, главное.
На берегах этой реки когда-то творил знаменитый наш живописец Василий Поленов, одна из его работ так и называется "Река Оять. Ветер". Раньше в тех местах, у деревни Акулова гора, была его усадьба, но сегодня, естественно, никакой усадьбы нет и в помине. А река осталась, и полотно. Судя по всему, была река полноводней, вон какой фрегат по ней летит! Всего картин с Оятью у Поленова несколько, когда рассматриваешь их, то понимаешь, что внешне не особо что изменилось с тех пор. Время, конечно, ничего не щадит, но почувствовать и увидеть те места глазами Поленова еще можно. Зять Поленова филолог И.П. Хрущов дает описание природы этого края: «Местность по берегам Ояти красивая, разнообразная; берега то поднимаются с обеих сторон высокими кряжами, то постепенно возвышаются, отклоняясь от берега. В реку текут из лесов обильные ручьи; между ними есть железистые и серные ключи. Берега по большей части каменисты; река на своем протяжении порожиста... Среди северной растительности, в глубине лесов, частые озера то группами, то поодиночке, большие (на семь верст и более), глубокие, обильные рыбой. Около некоторых из них, как будто чудом, разрослись вязы, клены, дикие яблони и липы. По лесам водятся медведи. Иногда появляются лоси; в верховьях их очень много. Рысь попадается также в верховьях. Осенью появляются лебеди. За десятым и последним «погостом» на Ояти начинается обширное, безлюдное и страшное по дикости пространство — область больших лесов и многочисленных озер. Оять вытекает из группы озер верст 25 выше «погоста» Оятско-Ладвинского...»
Впрочем, кое-что в Имоченцах можно увидеть и в наше время: в 1997-2001 годах здесь, на месте явления Тихвинской иконы Божией матери, был поставлен деревянный храм во имя свт. Василия Великого.
28-го июня с сотового позвонил своим в Питер, поздравил с возвращением. Вкратце рассказал о путешествии, выслушал доклад Таис. Домой, точнее к своим, конечно же хотелось, но и покидать эти места желания не было. Мы продолжили в выбранном темпе свой сплав по этой чудесной реке и последний отрезок пути как-то уж слишком быстро преодолели к вечеру уже следующего для, а 30-го июня в обед я уже был дома.
Этот последний участок от Алёховщины до ст. Оять только в конце вызывал некоторое равнодушие к пейзажу, поскольку пролегал через совсем уж обитаемые места. Станция Оять – колхоз Рассвет... Берега какие-то захламленные, плиты бетонные сваленные в реку, какие-то коробки-здания с заколоченными окнами... Какой там рассвет ждали? Там самое место апокалипсис праздновать. Я уж думал, что среди всего этого придется антистапель делать, но мы прошли еще дальше, за железнодорожный мост, и нашли отличное место для последней стоянки. Высокий берег, залитый вечерним солнцем, поросший соснами пригорок. Судя по всему, тут был выпас коров Введено-Оятского женского монастыря, лежало несколько сухих лепешек.
Мы выгрузили вещи и разбили палатки, натянули веревки чтобы просушить множество вещей, развели костер, приготовили ужин. Я разбил себе палатку с шикарным видом на реку, и думал, что вечер будет томным и я проведу его с сигаретой и кофе, в мыслях и переживаниях; что ночь моя будет тиха и сон крепким, но после ужина мы с Андреем пошли на разведку к ж.-д. станции, что была неподалеку, и расписание нам сказало, что нужно немедленно разбирать байдарки и паковать вещи – электричка до Питера в 6 утра. Так что никаких ностальгических соплей в тот вечер не случилось, зато мы посетили Введено-Оятский женский монастырь, который произвел впечатление на меня своим цветущим видом и особенно туалетом – отдельно стоящим домиком. Это в центре Парижа туалет напоминает туалет типа сортир, а тут, если бы не табличка, можно было бы подумать, что настоятельница проживает. Во как! Нам разрешили зайти на территорию этого небольшого монастыря, очень ухоженного, чистенького, довольно скромного с виду, не вычурного, больше строго-делового, что ли... Прошли его насквозь, чуток поснимали и вышли через калитку на дорогу к лагерю.
В лагере уже обрадовали Ирину Николаевну, еще раз поужинали, и приступили к разбору байдарок. Ломать – не строить, к двум ночи все разобрали и уложили по рюкзакам, пару часов отдохнули в палатке и в четыре утра уже начали перетаскивать вещи на станцию. Еще минут сорок прождали электричку, быстро закинули в вагон скарб и в Питер, на Ладожский вокзал.
Подытоживая рассказ, отмечу, что когда мы эту реку выбрали как альтернативу одной таежной речке, то у меня были большие сомнения на счет полноценного удовольствия от ее прохождения. Сегодня же я крайне доволен прошедшим походом и подумываю свозить на Оять своих домочадцев, может быть даже на следующий год. Дорога известна, стоянки помню, чего ожидать – примерно знаю.
Июнь 2011 г.
Альбом фотографий этого сплава
.
.
.