• Главная • Рассказы об Австралии • Другие города • По русскому Северу • Унежма • Малошуйский музей народного быта • Люди и судьбы • Разное •


~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ЛЮДИ И СУДЬБЫ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

.

..

Две встречи

(продолжение)

1    2    3

Автобус вырывается на простор «Лунной равнины», абсолютно плоской и до горизонта покрытой серо-черными россыпями камней, без единой травинки или кустика. Это – бывшее морское дно, именно здесь собирают окаменелости, но сейчас это национальный парк, и без особого разрешения здесь останавливаться нельзя. Но кто увидит – местность абсолютно пустынна...

          

Лунная равнина

С трудом борюсь с желанием попросить Джимми остановиться и порыться в камнях – американки этого уже не перенесут. Только что мы сделали очередной не запланированный в маршруте «экстра-тур», ввергший их в состояние паники, и задержались возле живописных желто-красно-оранжевых холмов естественного происхождения, называемых здесь Breakaways, которые по программе полагалось увидеть только из окна.

        

        

Breakaways

– Мы вернемся в отель к шести вечера, как положено по графику? – спрашивают они.

– Вернемся, – уверенно отвечает Джимми и развивает скорость, явно превышающую допустимую.

Экскурсионный автобус

У отеля американки и девушка-австралийка мгновенно испаряются, хотя все туристы должны еще получить небольшие сувениры в виде булавки с опалом. Мы с Джимми идем в бар пить пиво. В подземном баре комфортно и уютно, играет тихая музыка. К нам подходят какие-то люди, здороваются с Джимми, расспрашивают меня о моем акценте, потом уходят, на их место приходят другие, но тоже не задерживаются. От круговорота лиц я немного устаю, да и голод дает себя знать, пора прощаться. В глазах у Джимми, больших и карих, затаилась глубокая неизбывная грусть, такая до боли знакомая. Надо уходить, но я все медлю, растягивая по глоточкам оставшееся в стакане пиво. Ведь когда я уйду, он останется один.

– Где вы собираетесь ужинать? – спрашивает мой экскурсовод.

– Хочу пойти в греческий ресторан.

Этот ресторан показала хозяйка отеля как самое приличное место в городе.

– И я как раз туда собираюсь, пойдемте вместе!

Ох уж эти маленькие городки…

Народу в ресторане мало, столики по домашнему накрыты цветной клеенкой, но еда, заказанная Джимми на его усмотрение, действительно оказывается вкусной. Обстановка располагает к задушевной беседе. Расспрашиваю экскурсовода о прежней жизни в Куба Педи, о прошлом, о семье. Кем только не работал Джимми – начал, как все, искать счастья в опаловых рудниках, да не повезло, хотя и сейчас это дело не бросает, у него по-прежнему есть несколько шахт. Работал на скорой помощи, хотя медицинского образования нет, работа нравилась, он вообще любит помогать людям. Преподавал греческий язык, танцы, в совершенстве знает язык жестов глухонемых – выучил по собственной инициативе, в свое время много работал с ними, до сих пор его приглашают в качестве переводчика. Сейчас он экскурсовод, встречает приезжающих туристов, возит заезжих ученых по пустынным равнинам, помогает искать древности – сам-то знает окрестности в совершенстве. Ну а семья? Семьи-то никакой нет, была жена, да давно развелись. Четыре дочери живут в Аделаиде, замужем уже, но отца помнят, звонят, навещают. Был еще брат, старший, любимый, к нему-то 50 лет назад и приехал Джимми обживать бескрайние австралийские просторы. Где он сейчас? Умер от рака. «И почему именно он? Он был правильный, религиозный, не курил, не пил. Это должен был быть я», – говорит Джимми, и его грустные глаза становятся еще печальнее.

– Есть ли в Куба Педи русские? – спрашиваю я, чтобы сменить тему.

– Есть одна женщина, Нина, ей уже за 80.

– Давно она здесь?

– Давно, дольше чем я. Она родилась в Китае, а недавно нашла своего сына, которого не видела больше 60 лет.

– Как это?

– О, это интересная история. В общем-то, это я ей помог, случайно, – говорит Джимми и вроде даже смущается.

– Расскажите!

Было это года два назад. На такой же экскурсии, как сегодня, в группе у Джимми оказались двое журналистов из Москвы, путешествующих по Австралии. Журналисты попались разговорчивые – ну, профессия такая, и скоро выяснили все мелочи и подробности об опаловом городке и его жителях, в том числе и о русской женщине Нине. Здесь каждый знает каждого, знает все о его прошлой судьбе, о его сегодняшних проблемах. Нина приехала сюда в 1952 году с младшим сыном, а старшего потеряла давно, еще в Китае – оттуда его увез в сталинскую Россию отец, бывший муж Нины, и оба пропали, как в воду канули. С тех пор женщина ничего не знала ни о муже, ни о сыне, и так бы и не знала ничего, если бы не столкнулись в провинциальном городке Куба Педи двое московских журналистов и пожилой грек Дмитрий, и не зацепились языками. Журналисты записали анкетные данные пропавшего сына (ну, профессия такая, или, может, призвание), и, вернувшись в Москву, занялись поисками. И нашли. Оказалось, что живет он, сам уже давно дедушка, в далеком Казахстане, куда забросила его неласковая судьба. Живет с женой, детьми и внуками, ничего не зная о том, что на другой половине земного шара, в далекой Австралии, вот уже больше шестидесяти лет плачет о нем мать… Встретиться бы, да денег у Нины нет – сама давно пенсионерка, живет на пособие, а о русских в Казахстане и говорить нечего, плохо им там. Обратились на телевидение, в передачу «Жди меня», те заинтересовались, взялись помочь. Оформили визу, купили билет, и Нина полетела в Москву – в далекую, страшную и незнакомую Россию, где она никогда не бывала. Было ей 84 года. Расплачивалась за помощь публичной оглаской – все снимали на камеру, показывали по телевидению, первая встреча проходила в студии, на глазах у публики. Но чего не сделаешь ради сына! Вот и встретились два уже пожилых человека, мать и сын, после долгой разлуки, не чаявшие застать друг друга в живых.

– Потом ее сын сюда приезжал, я его в аэропорту встречал, у меня и фотографии есть! Его зовут Ве-ни-а-мин, – говорит Джимми, растягивая по слогам непривычное имя.

– Да-а, интересная история. Вот бы с Ниной встретиться…

– Она рядом живет, вон в том доме напротив! Хотите ее найти? Может быть, она сейчас в итальянском клубе, а может в греческом.

– А может, просто домой зайти? Уже вечер, скорее всего она дома!

Джимми мнется. Это хоть и глубинка, но не российская, и вот так без приглашения домой заходить не принято. Да что там без приглашения, вообще в гости ходить здесь не принято. Частный дом или квартира – заповедная территория, вход на которую доступен только членам семьи.

– Хорошо, давайте поищем! – соглашаюсь я. Кофе по-гречески, привлекший внимание в меню ресторана, придется выпить в следующий раз.

У отеля стоит старенькая Джиммина машина, побитая и видавшая виды на пыльных каменистых дорогах. За окном непроглядная темень, с уличным освещением здесь плохо, как, впрочем, везде в Австралии. Едем по каким-то закоулкам, куда-то сворачиваем. Мы уже проезжали здесь днем, но сейчас, в темноте, я не узнаю места. Вот и итальянский клуб, но Нины здесь нет.

В греческом клубе царит оживление, за столами сидят люди, кто-то ужинает, кто-то пьет пиво, кто-то просто разговаривает. Джимми здесь, конечно, знают все. Все радостно здороваются со мной, протягивают руки, называют имена, задают вопросы. Имен столько много, что я уже не могу их запомнить. Нины здесь тоже нет, и, конечно, она дома, но здесь ее подруга, пожилая женщина, кажется из Сербии, она знает Нинин телефон. Джимми набирает номер, что-то говорит – в шуме и не расслышишь, потом протягивает трубку мне.

– Здравствуйте, я из России, мне рассказали вашу историю, очень хотелось бы с вами встретиться!

Нина говорит по-русски чисто и без акцента, иногда вставляя английские слова, как, впрочем, делают все эмигранты и не с таким большим стажем. Голос ее звучит громко, уверенно.

– Хорошо, завтра в 10 в универсаме, рядом с главпочтамтом. Придете?

– Приду.

Всё, пора домой, уже очень поздно, и приключений на сегодня достаточно. Начинаю прощаться. Джимми, наверное, останется здесь, в клубе, в кругу друзей. Хотя друзей ли? Почему-то кажется, что круговорот лиц проходит мимо него, так же как и мимо меня, и что он, будучи таким «своим» здесь, в то же время остается чужим, отстраненным, не совсем вписывающимся, хотя, может быть, это мне только кажется.

– Вот вы сегодня упомянули фильм «Opal dream», – вдруг говорит он. – Его в моем доме снимали.

– Как? Разве это не была декорация?

– Нет, съемочная группа арендовала мой дом, потому что он на окраине, от него хорошо видны окрестности, а самого города не видно. Они разобрали забор, чтобы не мешал, и одну стенку между кухней и комнатой, а всё остальное осталось как было, только мебель заменили. Стенку потом восстановили, а забор я сам восстанавливать не захотел. Я во время съемок жил в гостинице, а артисты жили в том отеле, где вы остановились, он как раз напротив, на холме. Вы сказали, что вам понравился фильм. Хотите зайти, посмотреть? Вы этот дом сразу узнаете. В ресторане мы не успели выпить кофе по-гречески, дома я вас угощу.

«Ты что, с ума сошла, куда ты прешься на ночь глядя домой к незнакомому мужчине!» – вопит внутренний голос. «Shut up! – отвечаю ему. Надо доверять людям и своей интуиции, это хороший человек, просто очень одинокий».

Снова садимся в машину, едем на окраину. «Окраина» всего в 20 минутах пешком от центра, но местные люди 20 минут пешком не ходят. Вот и мой отель на холме, а внизу, на противоположной стороне улицы, маленький домик, последний в этом ряду, за ним – пустыня и опаловые шахты. Я бы его не узнала, все-таки видела фильм только один раз. Помню только, что тогда подумала: «А небогато живут добытчики опалов – любая квартира в Сиднее, даже самая захудалая, выглядит, пожалуй, роскошнее». Джимми включает свет, сначала на открытой веранде – традиционной и неотъемлемой принадлежности любого австралийского дома, потом в комнатах, извиняется за беспорядок – не ждал сегодня гостей. Типичное холостяцкое жилище, которого давно не касалась заботливая женская рука, и беспорядок здесь совсем не при чем. Да и кто еще, кроме закоренелого холостяка, согласится сдать свой дом съемочной группе?

Домик Джимми, где снимали фильм "Opal dream".

– У меня есть диск с «Opal dream», я поставлю, дочка прислала, – говорит Джимми. Двд-плейером и пультом он пользоваться явно не умеет. Ставлю фильм, нахожу сцену в доме, сажусь на диван. Джимми у плиты колдует с кофе, разливается восхитительный аромат. Вот и эта кухня, как бы в двух проекциях – перед моими глазами и на экране телевизора. Кухонная мебель та же, даже холодильник тот, старый, несколько обшарпанный, ему уже, наверное, лет 20. А вот решетку кондиционера заменили зачем-то. Но стены того же цвета, на полу – тот же ковер, вот и детская спальня – сейчас в ней что-то вроде кладовки, а вот этой стенки, ведущей в соседнюю комнату, не было – разобрали чтобы увеличить пространство. Домик-то крошечный, словно картонный, да он и в кино таким казался. Чувствую себя словно внутри телевизора, там, в фильме, с его героями – вот сейчас в комнату вбежит белокурая девочка, ведя за руки своих воображаемых друзей...

Джимми возвращается с маленькими чашечками кофе и двумя стаканами воды. Кофе по-гречески очень крепкий, черный, пьется обязательно с водой – глоток горячего кофе, глоток холодной воды, для контраста. На экране телевизора мальчик демонстрирует сестре ловушку, куда надеется поймать пропавших сказочных человечков – перевернутая бочка с подставленной под ней палкой. Вдруг они решат заглянуть туда, заденут палку, бочка упадет, тут-то они и попались. Девочка недовольна, ей не нравится мысль о том, что ее друзья могут попасться в капкан.

– Это моя бочка, она и сейчас во дворе стоит, я в нее угли складываю.

Выходим во двор. Ночь темная, звездная, тихая, даже привычных цикад здесь не слышно, им, видно, негде прятаться – травы-то нет... Бочка действительно стоит во дворе. Да, как в кино.

Пора возвращаться в отель, уже совсем поздно.

– Вы первая, кого я в свой дом пригласил, – говорит Джимми на прощание.

Если б мы жили в одном городе, мы бы, наверное, стали хорошими друзьями.

 

Окончание

1    2    3

     ..

ЛЮДИ И СУДЬБЫ:
Жизнь моей бабушки
Две встречи
Моей бабуле посвящается
Синявинский раскоп

 

 

.


Главная        Люди и судьбы