•
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ЛЮДИ И СУДЬБЫ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ |
.
. Екатерина Волтон Моей бабуле посвящается .
Моя бабушка, Мария Николаевна Баранова (26/06/1923-27/03/04), была младшей дочерью в семье простых русских крестьян Барановых Николая Афонасьевича и Василисы Гавриловны (девичья фамилия, к сожалению не сохранилась). Родилась Маша в одной из многочисленных российских глубинок, сегодня это село Болотниково Лямбирьского района республики Мордовия. Не смотря на богатую национальностями Мордовию, село было русским, мордва и татары стали селиться в нём позднее. Как-то, гостя в деревне у бабули, я открыла для себя, что нашу фамилию Барановых носит почти вся деревня. А роднит нас какое-то непонятное для меня прошлое. Был мол такой барин Баранов, чью фамилию мы и наследуем. Крепостное право отменилось задолго до рождения моего прадеда, семья их относилась к середнякам, они имели своё хозяйство, за что и были позднее раскулачены, у них забрали лошадь и корову. Но факт остаётся фактом, фамилия у нас барская, хотя сами мы не бары. Из того, что я знаю о моём прадеде, так это то, что он был патриархального мировоззрения, т.е. муж считался в семье всему голова. Семья была религиозной, поэтому вступление в партию или комсомол было равным продаже души дьяволу. Про мою прабабушку знаю только то, что она была примерной женой и скончалась, не дожив до преклонного возраста и Великой Победы совсем чуть-чуть. В семье было пятеро детей: Артём, Марина, Анна, Нина и Мария, которые, как и многие дети той поры, воспитывалась в строгости и бедности. На фото мой прадед Николай с сыном Артемом и дочерью Ниной. В центре старшая внучка (дочь Артёма) Татьяна. На фото: в первом ряду мой прадед со старшей дочерью Мариной, слева дочь Анна, справа внук Владимир (мой папа), в последнем ряду слева на право старшая дочь Марины Анна, друг детства (имя неизвестно), младшая дочь Марины Тамара и моя бабушка Мария. Про старшего брата Артёма Николаевича Баранова (сёстры его звали браткой Артюшкой) известно, увы, немного. В частности то, что он был женат на Христении и имел троих дочерей: Татьяну, Любовь и Марию. Работал в МВД, но, не смотря на имевшуюся бронь от армии, Артём всё же ушёл на фронт, где и погиб в первый год Великой Отечественной, под Москвой... Старшую сестру Марину Николаевну Баранову (в браке Кузнецову) рано выдали замуж. Супруг увёз её в город, где они прожили недолгую, но счастливую совместную жизнь. Пришла война и забрала мужа, позже пришла похоронка... На руках остались малолетние дочери Анна и Тамара, ради которых нужно было продолжать жить дальше. Поэтому она вернулась к отцу в родное село и пошла работать в колхоз, в котором и проработала всю свою жизнь. Я была совсем ещё маленькой, но помню бабу Марину улыбчивой и доброй. Она умерла в солидном возрасте, успев понянчить правнуков. Вторую дочь Анну Николаевну Баранову (или как её просто звали Оньку) посватал местный пастух, который в день сватовства хорошенько напился и остался ночевать в доме будущего тестя. Своим храпом он напугал бедную девушку так, что та умоляла родителей никогда и ни за что не выдавать её замуж, согласившись умереть «в девках». Так и прожила она всю свою жизнь в деревне, оставшись единственной из всех сестёр совершенно безграмотной (она не умела ни читать, ни писать, ни да же считать.) Я помню бабу Оню немного суровой и грубоватой, тяжело работающей в саду или огороде, хлопочущей по хозяйству. Она имела тяжёлый характер «старой девы», но стоило ей улыбнуться, как её чистые голубые глаза начинали излучать доброту, тепло и нежность. Третья дочь Нина Николаевна Баранова долго не выходила замуж из-за подорванного в юности здоровья. Изготовляя на пеньковом заводе г. Саранска канаты, жгуты и верёвки, ей приходилось работать без элементарных условий безопасности труда. Во время долгой трудовой смены пеньковая пыль парила в воздухе и хлестала щёки как снег в метель. После одной из таких жарких смен Нина съела мороженное и заболела, обыкновенная простуда переросла в тяжёлую форму бронхита. Продолжать работать на крутящихся станках, задыхаясь от кашля, она не могла – это было не безопасно, могло замотать руку и т.д. В попытках перевестись в другой цех по состоянию здоровья ей было отказано, после чего Нина самовольно оставила работу. Учитывая то, что в это время вся страна и её народ жили на военном положении, самовольный уход с работы приравнивался к дезертирству. Именно за это она попала в тюрьму. Она рассказывала, что вместе с ней сидели как образованные люди, так и бедолаги, попавшиеся «за колоски». Одна из сокамерниц, учительница, помогла Нине написать о произошедшей несправедливости самому М. И. Калинину. Может показаться удивительным, но её ходатайство удовлетворили и досрочно освободили, после чего она уехала на стройки в г. Комсомольск-на-Амуре. Пыталась связать свою судьбу узами брака и даже родила сына Александра, но счастье не длилось долго. Сын умер от воспаления мозговой оболочки (менингита) ещё в младенчестве, и был похоронен без крестика на могилке. Скорбь, одиночество и тоска по родному краю вернули её обратно на родину, где она и скончалась, не выйдя снова замуж, не оставив потомства и не изменив свою девичью фамилию. Я помню её очень хорошо, она жила недалеко от нас и мы часто с ней виделись. Она любила детей и умела находить с ними общий язык, любила шутить и дурачиться. Она очень любила качество, будь то одежда или продукты питания, прекрасно знала всему цену, была в курсе последних событий. Пытаться её обмануть или обвесить на рынке было просто невозможно. Хотя и скупой она не была, за доброту могла щедро отблагодарить, иногда даже просто так, без всякой причины, за её здоровье. Ну и наконец, младшенькая, Машенька. Сколько себя помню, моя бабушка была для меня и бабушкой и дедушкой. Она не отличалась какими-то необыкновенными способностями и не нажила огромного состояния, проработав всю свою сознательную и нелёгкую жизнь. Сложить свою судьбу, как бы ей самой того хотелось, к сожалению, не удалось. Когда ей исполнилось всего 18, началась война. Служить ей выпало связисткой. На фронте она встретила моего деда, Павла Григорьевича Лобановского, и почти перед концом войны, строя планы на светлое будущее, забеременела. Но, как в песне поётся, последний бой он трудный самый... Павел погиб, а бедная Маша была демобилизована только после разгрома и полной капитуляции Японии. Так судьба моей бабушки была предрешена. Родить в 23 года, не будучи мужней женой, пугало Марусю, но мой прадед настоял на сохранении ребёнка, за что ему огромное спасибо. Так появился на свет мой отец Владимир Павлович Баранов 12/07/1946, фамилию Баранов он взял в честь деда, который его вырастил и был ему за отца. После военной разрухи бабушка подалась в город и пошла работать на стройку, поселившись во временно полученной ею коммунальной квартире на две семьи с общей кухней. Потом не стало прадеда Николая Афонасьевича, а у бабушки всё чаще стало шалить сердце. Ещё я помню бабулину любимую поговорку «Кто старое помянет, тому глаз долой!», и её любимую песню «О-ёй, о-ёй, в глазах туман, кружиться голова, едва стою я на ногах, но я ведь не пьяна...» про несчастную любовь простой девушки, обманутой женихом. На всех семейных гуляньях она растягивалась на три-четыре голоса сестрами так, что по коже бежали мурашки. К сожалению, бабушка немного рассказывала про свою жизнь, ни про деда Павла, ни про то, как они познакомились, как полюбили друг друга, не хранила ни одной совместной фотографии, а те, что и сохранились, были порезаны. Наверное, таким образом она заглушала боль, вызываемую воспоминаниями. Как она сама говорила: «Нечего и рассказывать, внученька, разве то была жизнь, и вспоминать-то не хочется...». Только после бабушкиной смерти нам удалось связаться с её фронтовой подругой и приобрести одну-единственную сохранившуюся фотографию, на которой они с дедом вместе. На фото в центре сидит мой дед Павел, стоят, слева на право: лучшая боевая подруга бабушки Женя, товарищ (имя неизвестно) и сама бабушка Мария. Как-то, роясь в бабулиных медалях, а их было множество, я её спросила: «А не страшно было идти на войну?», на что она ответила: «Конечно, страшно, как не страшно!». Она жутко не хотела идти на фронт, и её нельзя в этом упрекнуть. А вот её фронтовая подруга Евгения Максимовна Самошина (на фото) просто рвалась в бой из блокадного Ленинграда, чтобы не умереть с голоду, как её семья. Так что война была на всех одна, но у каждого своя история... С войны бабаня принесла бумажную католическую икону, которую, сложив вдвое, носила под гимнастёркой во время бомбёжек. Бабушка участвовала в освобождении братских народов Восточной Европы, именно из тех мест, а точнее из Венгрии, этот образ и был привезён. Если приглядеться к образу, то можно увидеть рожки у младенца, как сама бабушка говорила: «От горя выросли». На самом деле это художественный «рефлекс» на округлой короне, который и создаёт такое впечатление. Эта икона до сих пор сохранилась, бабушка называла её просто «Спасительницей». Вот эта икона, принесённая бабулей с фронта. К сожалению, Мария Николаевна не дожила до 60-летия Великой Победы всего один год, причиной была сердечная недостаточность. Вот такая получилась жизненная история. К моему великому сожалению, огромная часть бесценнейшей информации ушла в могилу со всеми из четырех сестёр. Всё что я знаю и помню – это всего лишь жалкая капля в море, но именно к ней я имею самое прямое отношение и, которой так хотелось поделиться, ведь без нашего прошлого у нас не может быть и будущего. Это последнее наше c бабулей фото. Январь 2004 года. . |
|
.