..
Под крылом маленького самолетика местной австралийской авиалинии Rex – красная земля. Земля бескрайняя, слегка холмистая, покрытая пятнами теней от проплывающих внизу ватных облачков, блестящими на солнце солончаками и гигантскими песчаными языками-намывами, следами наводнений, случившихся здесь может 20, а может 50 лет назад. Кажется невероятно странным, что когда-то по этой пустынной земле разливалась вода, и, судя по следам, оставленным ею, очень много воды. Сейчас это земля иссохшая, без единого зеленого пятнышка, и, кажется, потрескавшаяся от зноя, хотя отсюда, с воздуха, этого не видно.
Самолет начинает снижаться, цвет внизу меняется с красного на желто-оранжевый, но пейзаж под крылом, видный уже более отчетливо, остается не менее удивительным. Земля здесь напоминает обнажившееся во время отлива дно далекого и родного Белого моря: как и там, она вся покрыта «домиками морских червей» – дырочками и кучками, только червей гигантских, толщиной, пожалуй, с человека.
 |
 |
|
Вид Куба Педи с воздуха (почтовая открытка) |
Для сравнения: дно Белого моря во время отлива |
Эти бесчисленные дырочки и кучки, окружающие беспорядочно разбросанные среди песчаных холмов домики, с воздуха кажущиеся игрушечными – опаловые шахты, а город, в котором приземляется мой самолет – Куба Педи (Coober Pedy), опаловая столица мира, где добывается наибольшее количество этого ценного и красивого камня, город с населением три с половиной тысячи человек. На столицу он, правда, мало похож, но надо же местным жителям чем-то гордиться, вот и назвали столицей для красного словца, а так – провинция провинцией, с одной-единственной центральной улицей, усеянной небольшими магазинчиками с запыленными витринами и простенькими кафе с пластмассовыми столиками и расшатанными стульями. Австралийская глубинка, удаленная от больших городов на сотни километров, случайно и стихийно возникшая в непригодной для жизни пустыне, куда я мечтала попасть вот уже два года. И мечтала не зря – мне здесь уже нравится, я вообще люблю провинцию, в ней больше колорита, больше индивидуальности, больше жизни. Есть здесь и шикарный четырехзвездочный отель стоимостью 190 австралийских долларов в сутки, слишком дорогой для меня, поэтому я направляюсь на окраину, в гостиницу попроще и подешевле.
Моя гостиница. Выглядит несколько странно, не правда ли?
Город этот интересен тем, что живут здесь, в основном, под землей. Улицы, правда, обычные, наземные, но вот жилье просто вырыто в холмах, сложенных из мягкого песчаника, который легко поддается лопате или лому. Подземные дома копали, спасаясь от жары, которая летом достигает 55 градусов Цельсия. На улице воздух дрожит от зноя, а под землей хорошо – всегда прохладно и тихо, а по ночам еще и очень темно. Наружу ведут только входная дверь под навесом, да многочисленные вентиляционные отдушины, по наличию которых на верхушке холмов и можно определить, что эта территория уже занята, здесь живут, и если хочешь «построить» новый дом, начинай копать в соседнем холме, только осторожно, чтобы случайно не прорыть дырку к соседям.
Современные подземные дома
Наскоро устроившись в гостинице, подземной, как и всё в Куба Педи, отправляюсь на первую экскурсию – четырехчасовой тур по городу и ближайшим окрестностям. Тур начинается у того дорогущего отеля, на который мне не хватило денег. Он расположен в самом центре, его наземные темно-коричневые корпуса торчат над песчаными холмами, словно бельмо на глазу, видные с любой окраины. Это островок роскоши и достатка в совсем небогатом с виду городке. Очевидно, разбогатеть на добыче опалов удалось немногим, и это богатство и роскошь, если они и есть, не видны постороннему глазу – они спрятаны под землей, в дорогих подземных апартаментах, похожих на дворцы, с многочисленными арками-переходами, которые можно увидеть разве что на почтовой открытке или рекламном проспекте.
Небольшой десятиместный автобус уже ждет у парадного подъезда. Из туристов, кроме меня, в наличие только одна девушка-австралийка, зябко кутающаяся в легкую курточку, не спасающую от пронизывающего ветра. Погода в знойном Куба Педи на редкость неудачная для межсезонья, начинает даже накрапывать мелкий дождь – явление для пустыни исключительно редкое и даже почти невозможное.
Экскурсовод – невысокий подвижный пожилой человек, оказавшийся греком по происхождению, с православным именем Дмитрий, за 50 лет жизни в Австралии трансформировавшимся в более приятное местному слуху Джимми. Ждем еще трех туристов, которые вот-вот должны подойти, а пока, чтобы не скучали, Джимми протягивает ксерокопию газетной статьи, ламинированную в прозрачную пленку, мол, читайте. В статье – фотография не старого еще бородатого мужчины на фоне странного ящика, по форме очень напоминающего гроб. По мере углубления в статью удивление мое растет – что за странное начало для обзорной экскурсии по городу! В статье говорится о том, как 45-летний житель Куба Педи (имя я не запомнила), приговоренный врачами к скорой смерти от рака, еще при жизни заказал себе гроб... из кровельного железа, чтобы не губить редкие в этой местности деревья. За несколько дней до смерти он заказал также большой медный бочонок с краником, который в день его похорон завещал наполнить пивом и поставить на надгробие, чтобы все желающие могли помянуть его душу за кружкой любимого напитка. Да, странные характеры встречаются в австралийской глубинке...
|
|
|
Джимми |
Наконец появляются трое туристов, которых мы так долго ждали, оказавшихся молоденькими жизнерадостными американками, и автобус отправляется. Экскурсовод говорит не умолкая, мелькают достопримечательности провинциального городка. Вот это невзрачное здание – итальянский клуб, сюда Джимми наведывается каждую неделю, а вот это – греческий, здесь он проводит почти каждый вечер и даже преподавал танцы, а вот это госпиталь, где Джимми работал на добровольных началах, а вот в этом музее среди имен почетных дарителей есть и его имя – в благодарность за подаренных окаменевших морских моллюсков доисторической давности. Когда-то местность эта была морским дном и окаменелостей этих здесь – хоть экскаватором копай. По дороге, не прерывая рассказа, Джимми кивает многочисленным знакомым, проходящим мимо, а это, кажется, каждый встречный. Смутное беспокойство закрадывается в мою душу – похоже, это экскурсия не по достопримечательностям Куба Педи, а по местам, связанным с именем нашего знаменитого экскурсовода. Но вот, наконец, выезжаем за город, где первая остановка... у кладбища. Здесь мы осматриваем могилу того самого эксцентричного мужчины, еще при жизни заказавшего гроб. На каменной плите действительно стоит медный бочонок.
– А что, пиво еще осталось?
– Нет, в первую же ночь выпили. До утра сидели, пока не кончилось.
Уже отъехав от кладбища, вспоминаю фильм «Opal dream» (Опаловая фантазия), взятый напрокат перед поездкой. Фильм этот знаком далеко не каждому австралийцу, а уж русскому зрителю и подавно. Я взяла его, привлеченная местом действия картины – тем самым городком в пустыне, где я сейчас нахожусь. Хотелось посмотреть, куда же я еду, но, как оказалось, город в фильме практически не показан. Действие происходит в доме, где по сценарию живет семья молодого шахтера. Его девятилетняя дочка – главная героиня картины – теряет в шахте двоих воображаемых друзей, маленьких сказочных человечков, и, не найдя, заболевает от горя. Поиски продолжает ее брат, мальчик лет тринадцати. Поверив в фантазию сестры, он спускается ночью в шахту и, околдованный страхом и ночной нереальностью, действительно «находит» воображаемые тела. Жалея больную девочку, верящую в смерть своих друзей, их хоронят в двух крошечных гробиках всем городом. Фильм, взятый исключительно ради антуража, неожиданно понравился и затронул душу своей человеческой добротой и искренностью.
– Это здесь снимали сцену похорон в фильме «Opal dream»? – спрашиваю я.
Экскурсовод удивляется: мало кто видел это малоизвестное кино, и тем более неожиданно услышать о нем от русской эмигрантки. На лице его отражается неподдельная радость и гордость за свой городок.
– Да, здесь, вот на этом кладбище. Хотите вернемся назад, чтобы сфотографироваться?
– Нет, спасибо, лучше поедем дальше.
С этой минуты мне кажется, что экскурсию Джимми проводит исключительно для меня. После очередного вопроса об опаловых шахтах, автобус делает крутой поворот и мы оказываемся на запыленной грунтовой дороге.
– Я проведу для вас экстра-тур по опаловым шахтам, – говорит Джимми, – хотя вообще-то посторонним доступ сюда запрещен.
Опаловые шахты в работе
Американские туристки начинают нервничать. Я перебираюсь на переднее сидение рядом с водителем и, как завороженная, гляжу на «дырочки и кучки», покрывающие землю сколько охватывает глаз, поминутно щелкая фотоаппаратом. Вот они, опаловые шахты, которые так поразили меня с воздуха. Территория огорожена низеньким проволочным забором, через который ничего не стоит перепрыгнуть, а затеряешься среди высоких холмов отработанной руды – и ищи-свищи… Вход сюда разрешен только владельцам, и не дай бог заглянет кто-нибудь чужой. Ладно турист, с туриста спрос невелик, а вот если увидишь на «своей» территории соседа, клеймо на нем не сотрется всю жизнь. Все шахты – частная собственность, и желающего поживиться чужой удачей ждет несмываемый позор, ему не будет проходу в городе, где каждый знает каждого. Кличка «ratter» (rat – крыса) пристанет на всю жизнь и не останется человеку другого выхода, как только уехать куда подальше, и навсегда забросить опаловый бизнес.
|
|
|
|
Дорога к опаловым шахтам |
"Дырочка и кучка" вблизи |
.
..