.
Александр Гришин (под ред. Андрея Дементьева)
Водлозерские святки
Отчет о лыжном походе по Водлозерью в 2011 году
Мысль посетить Водлозеро возникла давно, ещё за пару лет до знакомства с Андреем Дементьевым, моим товарищем и попутчиком в этом путешествии. Как-то случайно, как всегда, роясь в просторах сети в поисках интересных мест на карте Родины, наткнулся я на сие место, которое показалось мне интересным, красивым, богатым на разные сложности, переживания и впечатления.
Нашел сайт Водлозерского парка, почитал информацию и отложил путешествие на полочку "ближайшие туристические планы". Посетить планировал летом или осенью, возможно с семьёй, но никак не зимой. Всё-таки лыжные походы для меня не так привлекательны, как пешие да по теплу, да и снаряжение моё для зимы оставляло желать лучшего, тех же лыж не было в хозяйстве лет сто....
Но одно лето было проведено по планам иным, другое, хотя однажды удалось побывать совсем рядом с Водлозером – на Кожозере, всего в ста с хвостиком километрах. А той осенью от Андрея поступило предложение зимой, во время его каникул, сходить на дней десять в какое-нибудь интересное обоим место, и так получилось, что и ему Водлозеро давно по душе. Выбрали его без особого размышления и тем более спора.
Мы решили на лыжах преодолеть расстояние по маршруту от деревни Куганаволок до Юрьевых Гор, того места, где раньше была Юрьегорская пустынь, пожалуй, самая удаленная и труднодоступная обитель Русского Севера. Она находилась на берегу озера Монастырское (Онежский район Архангельской области) – одном из небольших озёр, объединяемых течением реки Илексы, впадающей в Водлозеро. Пустынь была основана в начале XVII в. иноком Диодором. По преданию преподобный Диодор, придя на Водлозеро, побывал в деревнях Коскосалма и Гостьнаволок, но, будучи недружелюбно принятым местными жителями, отправился вверх по Илексе. Место, называемое Юрьевой горой, расположено примерно в 60 км от устья.
Планировалось пройти по маршруту Куганаволок – Ильинский погост – Новгуда – Калакунда – Луза – Юрьевы горы, обратно Луза – Калакунда – Новгуда – Варишпельда – Ильинский погост – Куганаволок. Всего около 160 километров по озерам, рекам, болотам, тайге в оба конца. Дневные переходы примерно равноценны, короткий зимний световой день накладывал свой отпечаток на прохождение. Не беря с собой палатку, решили двигаться от кордона к кордону, где были избы с печью. На случай ночёвок в тайге был взят тент для крыши, а на пол пошёл бы лапник, вместо печи – нодья. Много спать нами не планировалось, так что даже жаль, что ни разу мы так и не устроили себе бивак на природе! Был короткий разговор на эту тему в походе, что мол "как-то мы "не спортивно" идем с тобой, всё избы да избы..." На что Андрей, улыбаясь, предложил рядом с избой разбиться, что было бы даже большим удобством, как ни странно это звучит на первый взгляд.
Готовились мы к походу основательно. Было закуплено необходимое снаряжение, продукты, изучен маршрут, немного история района, персоналии, особенности региона, ландшафта, климата, расписания транспорта. Много чего интересного было узнано, а мной ещё больше пропущено мимо ушей! Тут лишний раз порадуешься тому, что одна голова хорошо, две лучше!
В начале января Андрей приехал ко мне в Петербург, сутки провел в гостях, и утром 9-го января мы очень рано тронулись в путь.
Бросив вещи в отеле на ул. Марата, мы двинули в храм на Владимирской, где отстояли службу, после вернулись в отель, немного позавтракали и выдвинулись пешком на... Витебский вокзал! Почему я выбрал именно его, а не Ладожский, с которого мы должны были уезжать, я не понимаю до сих пор. Но это факт, мы пришли на Витебский вокзал за 35 минут до отправления нашего поезда с Ладожского, и уже потом бежали-бежали-бежали по метро со всем нашим хабаром! Ох, как же мы мчались!
Успели... Слава Богу! Ещё 10-15 минут сидели в купе и переводили дух.
Ехали не долго, перекусывали, гоняли чай, дремали на нижних полках, укрывшись куртками, вели неспешные беседы. Соседи с интересом поглядывали на нас, но никто нам не мешал, ни расспросами, ни советами. В Петрозаводск прибыли вечером, часов в семь, сразу двинули на автовокзал. Билеты в наличии были, автобус до Пудожа в 22.00 существовал. В здание вокзала зашли лишь на пять минут, да так и вышли почти сразу на улицу – вокзальная публика шумела и суетилась, нам же пора было внутренне настраиваться на тишину, ожидавшую нас впереди. А за полчаса до отправления автобуса подошел парень, который предложил микроавтобус, более быстрое и удобное средство, да и дешевле, как оказалось. На нём нас домчали до поворота дороги, ведущей на Куганаволок, до которого отсюда оставалось около 60 км. Трасса Петрозаводск – Пудож зимой была на хорошем уровне, дороги чистят, и висевшие плакаты "уважайте труд дорожников" кривых улыбок не вызывали.
В четыре утра, выгрузившись в кромешной тьме, при свете налобных фонарей, мы начали распределять снаряжение, часть из которого уложили в сани-волокуши, часть по рюкзакам. В этот первый раз волокуши по неопытности немного перегрузили, оставив в рюкзаках совсем уж лёгкие вещи, в основном одежду и спальники, будто волокуши сами себя везти будут. Лыжи приторочили на сани сверху, и так и двинули на Куганаволок, греться движением и не теряя времени впустую. Оказалось, что в связи с праздниками были внесены изменения в расписания и наш автобус шёл только на следующий день. Мы об этом не знали, и шли себе то в горку, то с горки. Шло время, до рассвета было ещё не скоро, но уже стали появляться машины. Несколько таковых проехало мимо, даже не пытаясь остановиться, справедливо полагая, что в помощи мы не нуждаемся.
Я несколько раз предлагал Андрею и сам же отменял решение завалиться в сугроб прямо тут, на обочине, и хотя бы на пару часов заснуть, поскольку глаза просто слипались от желания спать. Будь я один, не сомневаюсь, я бы первым делом выспался в то утро.
Но вот показался работяга УАЗик-"таблетка" со связистами, поначалу и он проскочил мимо, но вдруг остановился. Я подошел к водителю и сказал, что неплохо бы нам до деревни добраться не на своих двоих, на что рот водителя алчно просвистел в ответ: "пятихатка"! Я сказал, что сие не по-божески, тогда рот скинул до трехсот, на чем и порешили. Мы резво загрузились и в дороге и тепле я даже успел чуток вздремнуть, как микроавтобус остановился рядом с конторой Парка. Светало.
Находившийся в ней дежурный служащий парка, добродушный здоровяк, принял нас спокойно, угостил чаем и предложил стулья. Я даже договорился с ним на счет сна в коридоре, если по каким-то причинам задержимся в администрации. По нашей просьбе он вызвал в эту рань руководителя Водлозерского филиала Парка, который появился незамедлительно. Приятный мужчина, Владислав Мальберг, который зарегистрировал нас, взял плату за посещение парка, рассказал о положении дел в нём, поинтересовался нашим снаряжением, здоровьем, готовностью, опытом. Мы заверили, что готовы и никаких проблем и сами не ждем, и другим не желаем, к трудностям, конечно, готовы. Попрощались мы тепло, после чего выдвинулись с Андреем к пирсу, откуда и начали свое движение по глади этого большого озера.
До пирса прошлись по деревне, мимо храма прп. Диодора Юрьегорского, построенного бывшим директором Парка, а ныне священником Олегом Червяковым, который там же и служит. Андрей сообщил мне, что о. Олег проживает в деревне Варишпельда, и мы к нему по возможности зайдем на обратном пути. Два года назад они уже встречались, так что знакомы были.
Вышли к пирсу, надели лыжи, только крепления щёлкнули. Движение по озеру в принципе не представляло особой сложности. Шли по следу, проложенному снегоходами, традиционно обозначенному вешками — высокими ветками вдоль всей "трассы". Погода стояла пасмурная, достаточно ветреная, температура около нуля. Желание спать не проходило, поскольку прошло уже больше суток бодрствования, а если учесть, что я почти неделю до похода спал по три-четыре часа, то состояние представить можно. Мы пошли в направлении Ильинского погоста, нашей первой точки.
Первый день на то и первый, что мы подгоняли снаряжение, выбирали оптимальный ход и ритм движения, даже тип одежды подгоняли под конкретные условия. В этом плане этот день не был простым. Большая часть снаряжения была в новинку, а то и в диковинку, поэтому и ошибок тоже хватало.
Пошёл снег с дождём при сильном боковом ветре, хотя чаще ветер дул в спину, так что ни в этот раз, ни в последующие дни, кстати, мы не столкнулись с ветром в лоб. В этом плане нам с Андреем везло.
В волокушах по-прежнему лежали наиболее тяжёлые элементы снаряжения, а в рюкзаках оставались спальные мешки, запасная одежда, кое-что по мелочи, типа аптеки, ну и самое ценное. Поэтому волоча сани мы менялись, поочередно примеряя роль тягловой лошади. Лыжи вели себя по-разному. Мои "дрова" марки "Турист" были легче, но скольжение было отвратительным, за редчайшим исключением. Я ведь так и промучился с ними всё это путешествие, не имея в наличии нужных мазей! А лыжи Андрея хоть и были более тяжёлыми, но бежали прекрасно! Пластик, только пластик в будущем! Однозначно!
Пейзаж вокруг нас простирался не самый волнующий, но всё же... Всё было бело-серым, с сине-серым небом. Далёкий горизонт с замутнёнными берегами и островами. От постоянного белого под ногами не очень приятно было глазам, но идти это не мешало. Шли и шли себе, останавливаясь через каждый примерно час на 10-15 минут короткого отдыха, и один раз остановившись на перекус-обед салом, хлебцами и чаем из термоса.
О чём думалось первые часы воли — да ни о чём конкретно и обо всем сразу. Так, лезли в голову разные мысли, по большей части глупые и пустые...
К вечеру, уже в сумерках, примерно в пятом часу, мы, взмокшие от пота и вымокшие от осадков, подходили к Ильинскому погосту, расположенном на небольшом острове. Я чувствовал сильную усталость и очень хотелось спать. Лыжи почти не скользили и я просто шёл на них, переставляя ноги. Верх одежд был мокрым от падавшего вперемешку с дождём снега, изнутри всё было мокро от пота. В общем, стоять на ветру во всем этом было сложно. Поэтому постоянно нужно было двигаться, чтобы не замёрзнуть. Мы и двигались в сторону монастыря потихоньку.
И вот мы на острове. Настоятеля не было, о. Киприан отсутствовал по делам, но нас радушно принял о. Илья с братией. С Андреем они были знакомы, два года назад он уже был тут, поэтому лишних вопросов нам не задавали, а спрашивали только по делу и по-доброму. Мы сразу оказались в хорошо натопленной трапезной, где на просушку повесили часть одежд, попили горячего чая, с радостью общаясь с монашеской братией. Встретили нас действительно с распростертыми объятиями!
Скоро мы пошли на службу в Ильинский храм, после чего был опять поход в трапезную. Было радостно от того, что поста в настоящий момент не было и братия накрыла такой добрый стол, что можно было и не вылезти из него! Хотя я радость эту тщательно скрывал. Уже после ужина мы с благословением удалились в один домишко, построенный для паломников, трудников. Там были нары, своя печь, уже растопленная, чайник. Мы развесили на ночь на просушку все свои вещи и расстелили спальники на нарах. Через час я уже крепко спал, сытый, сухой и очень довольный.
В семь утра была очередная служба, после которой мы плотно позавтракали и тронулись дальше в путь. Шли опять по озеру, примерно в такой же обстановке при тех же погодных условиях, разве что ветер был намного сильнее и злее. Шли по очереди тропя заносимый снегом след снегохода. Нормально шли, не сильно уж и напрягаясь. Так дошли до устья реки Илекса, где расположены домики рыбаков, там и пообедали. А вот дальнейшая наша дорога по руслу реки была сложнее. След снегохода был заметён и укрыт от глаз, поэтому его нужно было сначала найти на ощупь, а потом так же на ощупь по нему двигаться. Что там было под снегом мы, конечно, не знали, но полыньи и трещины были маловероятны, промоин тоже в этих местах не ждали. До нашего появления были морозы за 30, так что лёд на озере и реке должен был быть надёжным.
Мы шли до кордона Новгуда, на котором выстроены домики для туристов и инспекторов, в том числе один всегда открытый и потому "бесплатный", т. н. старый кордон, используемый в основном рыбаками и путешественниками. Усталые, мы уже в темноте подошли к кордону, нашли дрова для печи и стали потихоньку размещаться. Домишко был грязненьким и захламленным, но стены были, крыша была, железная печь была, дров и снега полно, так что нам хватало всего для спокойной ночёвки. Приготовили ужин, помолились и легли спать, опять повесив сырые вещи на просушку над печуркой.
Утром решили завтрак готовить на костре, а не возиться опять с печью, потому что на нём все получается гораздо быстрее. Тут нужно признать, что гораздо удобнее на короткий отдых останавливаться не в избах, а просто на улице. Главное – надёжно укрыться от ветра, всё же остальное – как в избе, только чище, свободнее, быстрее и удобнее. Позавтракали мы молочной кашей с сухофруктами, наполнили термос горячим чаем, собрали рюкзаки и двинули дальше.
Дальнейший наш путь всё так же пролегал по реке Илекса, мимо места впадения в неё реки Новгуда, далее мимо заброшенной деревни Калакунда, а потом до Лузы, ещё одной заброшенной деревни. Этот день был с сюрпризами и небольшими трудностями. В месте впадения Новгуды под снегом на льду была вода, и что такое подлип мы тут почувствовали в полной мере. Снег примерзал к лыжам, и ни о каком скольжении речи уже не шло. На ногах были гири по несколько килограммов каждая. Да ещё и следа снегохода, заметённого прошедшим снегопадом, было совершенно не видно. Тут мы и решили дальше до Калакунды идти не по реке, а про расположенной вдоль берега тропе Монастырке. Свернув на Новгуду, метров через 500 мы нашли эту тропу, приметную по оставшимся от моста столбам, и вошли в лес. Но не тут-то было! Глубина снега в лесу была большой, слишком большой. По рыхлому почти метровой глубины снегу, как выяснилось, тропить на наших узких лыжах было крайне тяжело. Так что после нескольких десятков метров, которые мы преодолели с очень большим трудом, решили таки вернуться на Илексу и пусть по воде, но проскочить место пересечения рек и уже дальше продолжить движение по руслу, хотя попытка пройти по Монастырке стоила нам часа полтора потерянного времени. Через тайгу мы не дошли бы до Калакунды и за два дня.
Прошли трудный участок, я без лыж, благо, сапоги были непромокаемыми, и уже дальше двигались по руслу Илексы легко, может быть только пару раз ещё попадая в воду, ловя подлип. Правда, занесённый след приходилось искать наощупь, тыкая палками вправо-влево. После острова Подсиговец, возле занесённой снегом летней стоянки для туристов-водников, след свернул в тайгу и дальше шёл уже по Монастырке. По лесу в тот вечер мои лыжи скользили прекрасно! Удовольствие от ходьбы по вечернему лесу, а потом уже и по ночному, было неописуемым! Тишина, только редкий хруст деревьев где-то в глубине леса, свежий воздух наполняет легкие до самых уголков, там, где и легких-то не осталось, наверное! И горы снега кругом, белого-белого даже в темноте. Уже черные в темноте ели, высоченные, мачтовые, усыпанные снегом! Этот участок пути прошел с внутренним восторгом, как по страницам сказочной книги.
А дойдя в темноте до Калакунды, решили заночевать в ней. В этот день, пройдя не так много километров в итоге, мы не упрекали себя в бездеятельности. "Работали" мы на этом отрезке много и упорно. Хотя ошибки были, нужно это признать. Мы вышли в этот день слишком поздно, потеряв таким образом около 1,5 часов светлого времени суток, и понапрасну сделали «лишнее движение» в устье Новгуды, сразу не проявив твёрдости в движении по реке. Ну что ж, на ошибках учатся, и в дальнейшем мы постарались их учесть. На следующее утро решили выходить в шесть утра, встав в четыре.
В Калакунде, когда-то ещё одной деревеньки на берегу Илексы, в живописнейшем месте, окруженном тайгой, сегодня стоит избушка-кордон с печью и четырьмя нарами и столом. Есть часовенка, установленная по просьбе последней жительницы отцом Олегом. Есть отдельно стоящая "летняя кухня-столовая" для туристов, остеклённая, красивая и удобная. И есть пара развалившихся древних срубов, потихоньку разбираемых на дрова.
Порывшись вокруг избушки, мы собрали дров, растопили печь и приготовили ужин. Осмотреть окрестности в тот вечер не представлялось возможным, темень. Но место то было древним. По преданию, первоначально деревня находилась километрах в трёх выше по течению реки, по правому берегу, чуть выше по течению Жилого ручья. Но во времена смуты начала XVII века до неё добралась банда поляков, которая и вырезала всех жителей поголовно. Спаслось только два человека, которые убежали на Новгуду. По уходе бандитов оставшиеся в живых жители вернулись на место деревни и похоронили убитых. И сейчас, говорят, в тех местах видна яма – вполне возможно, остаток братской могилы. После этого и была Калакунда перенесена на левый берег Илексы ниже по течению. Но всё равно жители с немалыми трудностями, преодолевая порог, всегда ездили хоронить своих почивших на месте старой деревни.
...Печь в избе была скорее всего с нечищеной трубой, потому что дым так и валил внутрь избы. Потом только мы сообразили, что нужно было сначала пошуровать палкой в трубе, перед тем как растапливать печь. Дверь была постоянно открыта и в избе мы передвигались согнувшись, чтобы не задохнуться. Но потом печурка раскочегарила, прогрело до плюс пяти, дверь прикрыли и, поужинав, завалились спать на нижние полки.
Воду мы топили из снега, как можно догадаться... Так вот, прежде чем нагреется котелок, должна нагреться печь, а если посчитать, сколько при этом сжигается дров, то понимаешь, что все намного быстрее делается на костре. При этом для костра не надо постоянно колоть и пилить дрова так, чтобы они лезли по размеру, а чтобы набрать снег в котел, не нужно куда-то там выходить, достаточно вытянуть руку и зачерпнуть. Но искушение условным комфортом всё же было сильнее.
Как и было задумано, утром встали в 4, собрались и в 6 двинули на Лузу. Но перед тем мы ещё с полчаса поискали занесённый след снегохода, следует добавить... Предстояли сложности, мы это понимали.
Участок до Лузы пролегал в основном по многочисленным болотам, непроходимым летом. Зимой же инспекторы преодолевают их на снегоходах, чьи следы мы и обнаружили после недолгих утренних поисков. Идти пришлось так же на ощупь, не очень быстро, периодами проваливаясь, но достаточно уверенно и легко. Первые полтора часа двигались в темноте. Тут-то и произошёл забавный эпизод. Смотрим – вроде как глаз в свете фонаря блестит. Ну, думаем было, волк! По ходу дела в голову уже лезут соображения о том, далеко ли нож, и что бы ещё такого предпринять можно было... Подходим чуть ближе – а это на кривой сосенке котофотка повешена, чтоб тропу пометить! Ладно, значит на сей раз без волков дело обошлось.
Одно болото сменялось другим, за новым перелеском открывалось новое болото, конца и края которому было не видно. Погода до самого вечера оставалась пасмурной, со слабым ветром, морозец небольшой, что-то около минус пяти.
Я не могу долго восторгаться болотами, хотя и отдаю им должное. Гиблые места, такое ощущение, что вечные места. Сидишь на рюкзаке отдыхая, прикусываешь сигарету и думаешь, что и тысячу лет назад всё здесь было точно таким же, и мало что изменилось ведь. И кто ты после этого? Сколько, таких как ты, сильных и смелых, уже растворилось в этих местах, и сколько ещё переварит этот Организм...
После сложностей на Новгуде мы сделали небольшую переукладку снаряжения. Андрей предпочел санкам свой рюкзак, забрав часть тяжестей себе, я же волокуши по любому был вынужден тащить за собой (не на себе же!), что было, впрочем, не таким уж и большим трудом, да и привык к ним уже. Более легкий, чем у Андрея, рюкзак, и облегчённые волокуши делали мое перемещение нетрудным, тропи я впереди, или замыкая нашу группу. А вот лыжи мои продолжали вести себя непредсказуемо, что расстраивало порой очень сильно.
На подходе к Лузе услышали треск двигателя снегохода. И точно – навстречу едет снежный барс с телегой и двумя седоками. Подъехали, остановились. Водила – молодой парень, Евгений Зарубин, инспектор парка и сторож в Лузе, а в телеге пассажир, сразу и не понять какого пола. Позже, судя по найденной пачке тонких сигарет "Гламур", выяснилось, что сей человек есть женщина. Женя рассказал, что остановиться можно в доме слева, он открыт и внутри хорош. Ещё что-то рассказал о дороге на Юрьевы Горы, но я слышал его плохо, в разговоре не участвовал, глотку не надрывал рядом с работающим снегоходом. Женя ехал в Куганаволок; мы попросили его доложить руководству, что всё у нас в порядке, движемся без проблем и согласно графику. Тот все понял и мы расстались. К Лузе вышли минут через сорок, немного подумали-прикинули, о каком доме идет речь, выбрали самый заброшенный с виду, да и разместились в нем.
Дом внутри оказался действительно хорошим, с отличной русской печью, которую мы раскочегарили пусть и не сразу, но вполне удовлетворительно. Сушились и готовили на ней хорошо. Разместились с комфортом, одним словом. Дрова нашли в избытке, хотя топить пришлось больше разным хламом, чем поленьями. Горело, и ладно.
Мы думали над простым вопросом: как же переть дальше? Где дорога? Дело в том, что со второй половины дня пошёл хороший снегопад, и валило сверху щедро, даже через чур щедро. Нашего следа уже через пару часов не было видно. В сторону кордона на Юрьевых Горах должен был проехать инспектор, оставить след, но снегоходов мы так и не дождались, хотя что-то и протрещало в тайге неподалеку как раз в самый разгар снегопада. Здраво рассуждая, мы понимали, что даже рискни мы на ощупь искать след дальше, в случае его потери (что представлялось вполне возможным), мы могли застрять в сугробах не меньше чем на неделю. А сроки были ограничены, поскольку мы рассчитывали к Крещению оказаться на Ильинском... И мы решили ждать Женю, может даже и на следующий день. Было принято решение попросить его отвезти нас в конечную точку путешествия или хотя бы пробить нам тропу, а мы бы уж на лыжах как-нибудь прошлись по-старинке. Но Женя не появился ни в этот вечер, ни в последующий, как оказалось.
Наша днёвка в Лузе не была такой уж необходимой, хотя и приятной в итоге. Мы пожили неспешно в старом северном доме, обследовали деревеньку, прилегающую местность, да и сам дом осмотрели с интересом. Встретили собаку, когда-то потерявшуюся тут и больше месяца отсутствовавшую по своим делам, посему признанную хозяевами съеденной волками. Лабрадорша, совсем как моя Ума. Облаяла, подбежала, обнюхала и снова убежала к домику-теремку, принадлежащему то ли депутату какому, то ли министру. Тут сведения разнятся, да нам и нет дела до этого.
Осмотрели новую, ещё только строящуюся часовенку на опушке леса. История Лузы полна трагических страниц, как и история остальных деревень Водлозерья. Деревня была немалой, в начале века – не менее 40 дворов. Был храм, около 5 часовен. Как рассказывают, в 1953 году сюда приехала воинская команда. Дали всем жителям сутки на сборы и по одной подводе на двор, да и вывезли всех, кого на Белое море, кого на Каспий, работать в рыбацких артелях. По воспоминаниям очевидцев, хозяева резали скот, что-то сжигали. Чёрный дым, зарево, кровь на снегу, плач детей и женщин... «Вперёд, товарищи, к светлому будущему! Ах, не хотите? И без того всегда жили? Ну так мы поможем». Что ж, бывали тут и до того лихие люди. Эти земли столько горя, крови и слез видели, что и представить невозможно, сколько! Но ведь веками люди жили, и лишь в ХХ веке этому был положен конец. Так что же изменилось? Может быть, пропал какой-то стержень, удерживавший всё? Об этом, может быть, писал уроженец тех северных мест Николай Клюев?
Ах, лебедь небесный, лазоревый крин,
В архангельских дебрях у синих долин!
Бревенчатый сон предстаёт наяву:
Я вижу над кедрами храма главу,
Она разузорена в лемех и слань,
Цветет в сутемёнки, пылает в зарань, –
С товарищи мастер Аким Зяблецов
Воздвигли акафист из рудых столпов,
И тепля ущербы – Христова рука
Крестом увенчала труды мужика...
О размеренной жизни в Лузе писать много нужды нет. Всё настраивало в этих местах именно на размеренность, неспешность. Вряд ли тут жили в ритме, к которому привыкли мы, в ритме, в который мы сами себя загнали, пытаясь что-то успеть. Тут потихоньку успевали намного больше – полноценно жить, а не спешно бестолково проживать столько, сколько отмерено... Натащить бы туда сотню книг, да перечитать бы все. Ничего пустого вокруг, что отвлекает. Ни телефона, ни интернета, ни случайных людей...
Утром третьего дня мы вышли из Лузы в обратный путь, на Калакунду. Опять болота, болота, болота. Даже недавний след снегохода и наши следы были по большей части завалены прошедшим снегопадом и заметены метелями. На болотах-то его совсем видно не было, так же на ощупь шли, так же особо не разгоняясь. Но шли, всё равно наслаждаясь суровым северным пейзажем.
В Калакунду влетели ещё засветло, даже солнышко вышло из-за облаков! Правда, "влетели" – громко сказано. Мои лыжи не ехали даже с горки!!! Решили не идти до Новгуды, где в четверг по нашим сведениям должны были отдыхать гости парка, а остаться в Калакунде, сходить на порог на Илексе, что не замерзает и зимой, а уже на следующий день рвануть аж до Варишпельды, преодолев махом около 35 километров. И ещё не покидала надежда на встречу с Женей, с которым то ли договорились бы на счет Юрьевых Гор, то ли нет. Оставили рюкзаки в избушке и налегке отправились в лес.
Но, пока мы добрались до порога, преодолевая толщу снега, пока на пороге фотографировали, Женя, увы и ах, именно в это время успел на своём снегоходе проскочить мимо нас, так что разговора не получилось. Может и к лучшему всё. Мы вернулись в домик, привезя с собой дрова со стоянки водников, опять растопили печь, приготовили ужин, просушились и завалились спать. Подъём был в четыре утра, поэтому и отбой сыграли ранний. Но опять же, спать-то не хотелось! Впервые для нас светило днем солнце, в другие краски окрашивая и суровую заснеженную тайгу, и вставшую реку, и все эти сугробы, постройки... Был красивый золотой закат, потом была почти полная серебряная луна, светившая не хуже фонаря, были звёзды, на которые в этот момент могла смотреть моя мать, где-то за несколько тысяч километров от меня. Волшебная в сумерках избушка, горящая свеча на окне.
Андрей ненадолго прикорнул на нарах, а я в тишине, чтобы не мешать его сну, готовил ужин. В тот вечер я хотел приготовить свой коронный номер – сырный суп, который готовлю всегда в особо торжественных случаях. Следующий день сулил нам нешуточные нагрузки, так что это следовало отметить. И вот я, на радостях и под впечатлением, в темноте перепутал пакеты с сухими овощами и приправами, и вбухал в котёл целый пакет сушёного корня хрена! А может и не перепутал... Но все-равно высыпал... Так или иначе, но суп получился с горчинкой, есть можно было, но только закрыв один глаз. Расстроился ли я? Да конечно расстроился! В котле были самые лучшие мои продукты, второго такого набора больше не было. Да и стараний уж больно много приложил. Бывает... Слопали, конечно. Даже утром ещё по тарелке съели, на завтрак. Но вспоминать его теперь будут не как "эх и супец Саня сварил! Уууууу!", а "да, был суп... Саня варил... съели..." Да ну... Хорошо, что было полно всего такого, что и без супа обошлись бы. Подсластили мне жизнь лишние килограммы, короче. Да и вообще, честно признаться, в этом походе нашу раскладку нельзя было назвать суровой. Особенно думать об экономии не нужно было.
В четыре встали. Без малейшего промедления собрались, позавтракали и двинули вперед. Похолодало до минус 16, но шли бодро, не укутываясь.
До устья Илексы можно сказать долетели, хотя лыжи опять не ехали, хоть тресни! Рыбачий домик оказался закрыт, и мы быстро пообедали на улице, немного подмёрзли и рванули по озеру. С километр, наверное, пробежали по укатанной дороге, а потом попробовали наст и двинули тропить на мыс Гостьнаволок, мимо Илам-острова (на котором раньше было старообрядческое кладбище), думая сократить путь на несколько километров, напрямки выйдя к Коскасалме. Сначала тропилось легко... но расстояния! Расстояния там большие. Я стал уставать, всё чаще нужна была передышка и хоть какой-нибудь кусок еды. Вся беда в лыжах, моих поганых лыжах! Какой же глупый поступок совершил, не купив себе пластиковые лыжи! С моим здоровьем и выносливостью летать мне нужно было по снегу, просто летать, а я только шёл, с каждым шагом 70-80% усилий затрачивая на преодоление сопротивления... Колоссальный опыт! На всю оставшуюся жизнь.
Когда подходили к берегу – серьёзно влетели в воду. Место гиблое, чувствую. Приняли вправо. Подлип гигантский! Кило по десять на ногу - лыж не видно. Кое-как счистил, сняв, лишь бы убраться поскорее отсюда, ни о каком скольжении вообще речи не осталось, только шаг, шаг, шаг... Силы вроде и есть ещё, но уже шатает, чувствую, из стороны в сторону. Устал. Когда дошёл до Варишпельды, на сегодня конечную точку, то желание куда-то ещё идти не было вовсе.
Встретили мужика, Николая, бригадира строителей храма, который проводил нас к себе в бытовку, где они жили. Напоил чаем, дал вкуснейшего горохового супа и хлеба! Батюшка, отец Олег Червяков, был этим вечером на службе в храме в Куганаволоке и ещё не приехал.
Я снял ненавистные мне лыжи и почувствовал прилив энергии после ужина. Спать хотелось всё равно дико, тем более в тепле ещё и разморило. Познакомились с мужиками, что строят храм для Юрьевых Гор. Николай – бригадир – рассказал много интересного, остальные двое молодых его подмастерьев в основном молчали, разговаривать с ними было, наверное, не о чем. В этот день у них была баня, от которой мы бы не отказались, но в отсутствие хозяина постеснялись ею воспользоваться. Хозяин, отец Олег, появляться, однако, не спешил. Как оказалось потом, у него сломался снегоход, и его привезли в Варишпельду много позже, уже в одиннадцатом часу ночи. Всё это время мы с Андреем просидели в столовой у мужиков, гоняя потихоньку чай с белым батоном, Коля только подрезать успевал. Потом ещё и рисовой каши отведали, умял с удовольствием свою порцию.
В тот вечер отец Олег нас так и не принял, было слишком поздно, да и дел на скотном дворе у него с матушкой только прибавилось, доить коз, убрать навоз, дать корма... Так что по его благословению мы с Андреем расположились у мужиков, благо, места были. Развесили на просушку вещи, я забрался на верхние палати, где было очень жарко спать, а Андрей лег внизу. Заснул сразу. Устал. Все мышцы расслабились, кровь потихоньку начала приливать к голове, какое блаженство!
Утром пошли на встречу с отцом Олегом. Познакомились. Андрей два года назад был у него в Варишпельде. Но теперь они как будто при мне знакомились заново, хотя о. Олег с тех пор Андрея запомнил. Было видно, что Андрей произвел на о. Олега самое хорошее впечатление. За чаепитием, в котором я принимал молчаливое участие, боясь сболтнуть что-нибудь лишнее и глупое, они вели неспешный разговор о своём, богослужебном и философском. Я не скучал, слушал их, пил чай, заедал печеньем и финиками. Жена отца Олега, матушка, Наталья по имени, тоже не оставалась в стороне, принимая живейшее участие в разговоре. Она по образованию близка к истории и литературе, поэтому и книги пишет, и историю исследует Водлозерья, и предания собирает, и вообще, принимает самое активное участие в изучении этого края, в придании ему ореола центра Русского Севера и возвращении ему достойного звания, когда-то утраченного... Многие, конечно, не захотят соглашаться с её выводами, но и отказать ей во всём не получится.
Потом отец Олег показал нам нашу келью в большом бревенчатом доме по соседству, в которую мы потихоньку перенесли свои вещи. Принёс воды из проруби, накололи дров, растопили печь, приготовили себе обед – макароны по-флотски и чай. Вечером была служба в храме, после которой мы снова были на чаепитии в доме священника.
Андрей порадовал о. Олега своим искусством знаменного пения в поморской наонной традиции, и все дальнейшие разговоры между ними были об этом предмете. Андрей пел и в доме по просьбе матушки, пел уверенно и непривычно моему слуху. Отец Олег проявил живейший интерес, и будь его воля – оставил бы моего спутника у себя, по крайней мере до тех пор, пока тот не научит его самого этому умению. Да-да, именно так мне и казалось тогда и кажется сегодня.
На следующий день – в сочельник перед Крещением, мы утром снова были в храме, как положено, потом часовой перерыв и снова служба, на четыре часа, "Царские часы", так и называются. Ведь наступает Богоявление! Мы уже во всю соблюдаем строгий пост. Эта служба, на которой присутствовали я с Андреем, матушка о. Олега, Николай-бригадир и сам отец Олег, была очень торжественной и произвела на меня очень сильное впечатление. Глаза мои были на мокром месте, до чего проняло...
Мы ушли на час к себе, после чего пришли к о. Олегу на очередной чай, где опять было только и разговоров, что об умении так петь, как "мой" Андрей. Ну и я повеселил всех своим умением восхвалять Мордовию, свою маленькую Родину. Был ещё Николай, хороший мужик по-своему. Пили чай, ели мед, печенье, конфеты. То вечернее чаепитие напоминало семейное мероприятие, словно не было за столом своих и чужих, все так сдержанно-торжественно, по доброму.
А вечером, заранее уложивших снаряжение, нас на снегоходе добросили до Ильинского погоста, где монастырская братия всё так же встретила нас любовью и радостью. Как же по-человечески приятно вспоминать мне и эту встречу! Сейчас, вписывая эти строки в отчет, я ещё раз пересказал сидящей рядом Таис эти наши встречи! Как же я желаю этим людям всего-всего доброго! Как же мне хочется ещё раз встретиться с ними, постоять вместе на службах, посидеть за одним столом, поработать! Пожить вместе...
Вечером того дня мы опять попали на службу, уже в монастыре, потом снова поселились в той самой избушке для трудников и паломников, где на тот момент был только один Миша, местный житель, плотник, строящий баню. Спать легли рано, поскольку утром была служба праздника Богоявления, или Крещения.
После службы и освящения вод в иордани (проруби) был праздничный обед, во время которого было действительно празднично! Повар монах Михаил потчевал братию с одной стороны скромными, но с другой, благодаря той любви к делу, с которой были приготовлены – почти ресторанными блюдами. Ох и наелся я! Тоже грех, конечно, объесться и опиться, но вот после недели на «голодной пайке» по сравнению с таким столом, организм мой выпросил таки кусок пожирнее, гад... Я попросил разрешения помыть посуду у отца Михаила, на что получил благословение и добросовестно ее перемыл.
Ну, а после сытного обеда с Андреем мы пошли купаться в иордань, а плотник Михаил, местный житель, нас сопровождал. Взяли с собой длинный шест, измерили глубину – по пояс. Годится! Мы заранее оставили на себе ровно столько одежд, чтобы могли раздеться и одеться без задержек, поскольку стоял мороз градусов 15 и ветерок дул хороший. Первым нырял Андрей, вторым я, как положено, три раза окунались и вылезали с кряканьем от удовольствия и восторга. Ну и прохладно, конечно, было. Я одел подтяжки прямо на куртку и бежал в бытовку вприпрыжку. Скорее греться! Леденело всё сразу, так что бежалось отлично.
Уже в келье, сидя и попивая чай, встретили зашедшего к нам отца Илью, который по традиции ходил со святой водой и окроплял все постройки монастыря. Он с радостью поливал нас, Мишу, избу эту не слишком опрятную, прокуренную, святой водой, словно тараканов дихлофосом. Приняли ещё порцию святой воды и продолжили отдыхать до вечерней службы, после которой был ещё один праздничный ужин с тортами, ухой, жареной рыбой, вареньем, маслом, медом... Я опять, конечно, обожрался. И опять помыл посуду, а после сидел с с отцом Михаилом и отцом Марком и продолжал жрать и пить... Уползал в келью с мучениями, болели живот и душа.
Спал убитым, спокойно и крепко. Утром ещё раз сходили на службу, и в девять нас уже грузил к себе в снегоход игумен монастыря Киприан. Погрузившись, мы ещё раз зашли все вместе в трапезную попить на дорогу чая, попрощались с братией и уехали с настоятелем в Куганаволок. На наше счастье, как раз в это время в Москву ехал и побывавший на Ильинском со своими товарищами одновременно с нами архитектор А. Бодэ, автор не так давно опубликованной статьи об архитектуре храма на Юрьевых горах – одной из целей нашего похода. Они-то и добросили меня на автомашине от Куганаволока до Вытегры, где через шесть часов был автобус до Петербурга. Андрей же отправился на машине прямиком в Москву. Там, в Куганаволоке, мы оба оставили свои лыжи, я же даже без сожаления. Снял только с них крепления и забрал чехол, видеть их не мог. Сколько крови и пота они из меня выжали!
В Вытегре я немного побродил по заснеженным улицам, посетил несколько магазинчиков, купил дешёвую книжку в дорогу, кое-что из туристической снаряги прикупил, не устоял, а потом сидел на вокзале в ожидании, читал, писал SMS-ки Таис, ужинал. Потом была долгая дорога, холодный автобус с неудобными креслами, утренний Питер. В восемь утра я уже был дома, где меня очень тепло встретила Таис, дети и остальной мой зоопарк, радостно машущий хвостами...
Подводя итоги, скажу так – этот год я начал даже слишком хорошо, на что, конечно, была Божья воля. Что там дальше будет – посмотрим. Поход мой оказался не спортивным событием, к счастью. Произошло событие более значимое, которого не ожидал, но к которому оказался готов.
Вот такая история, друзья.
.
Полную подборку фотографий можно увидеть
.
.