И это все о ней... (Унежма в литературе). В.В. Суслов

Владимир Васильевич Суслов (1857-1921) – крупный архитектор-реставратор, исследователь и пропагандист древней русской архитектуры, один из инициаторов охраны памятников истории и культуры в России. Он побывал в Унежме в 1886 году, во время длительного путешествия по Швеции, Норвегии и северным губерниям России, совершенного по поручению Императорской Академии Художеств. Целью поездки было изучение русского деревянного зодчества, которому в те времена придавалось мало значения в ученых кругах, и сравнение его с зарубежным. Предстояло разрешить давно назревающий вопрос: является ли русское народное зодчество уникальным и самобытным, или это просто копирование с известных западных источников? Ответ Суслова был однозначным: да, является, и представляет собой огромную ценность.

Всю дальнейшую жизнь и творчество архитектор посвятил исследованию и пропаганде русского зодчества, каменного и деревянного. Один, без помощников, с ничтожными средствами, он исколесил почти всю Россию, отыскивая, обмеряя, зарисовывая и фотографируя, роясь в церковных архивах. «По дороге приходилось все время расспрашивать, где и какие сохранились старинные церкви. Сведения эти часто бывали сбивчивы, и поэтому нередко приходилось делать безрезультатные объезды от основного пути... Работал я во время путешествий страшно много. Имея с собой фотографический аппарат, я полностью исправлял обязанности фотографа и в обмерах принимал самое непосредственное участие, лазая по крышам и другим неприступным местам, зарисовывая, записывая». Во время и после поездок Сусловым было сделано такое количество рисунков, обмеров, и чертежей, что просто поражаешься работоспособности и энтузиазму исследователя. А если вспомнить про неустойчивую северную погоду, комаров и плохие дороги, то труд его без преувеличения можно назвать подвигом.

Об Унежме у Суслова имеются два упоминания: в книге «Путевые заметки о севере России и Норвегии» (С-Петербург, типография А.Ф. Маркса, 1888 г.) и в альбоме «Памятники древнего русского зодчества» (издание Императорской Академии художеств, вып. I, СПб., 1895 г.). Последний представляет собой папку большого формата, где каждый чертеж отпечатан на отдельном листе ватмана в тисненой рамочке. Как архитектор, не могу не выразить восхищения тонкой изящной графикой и великолепными отмывками[1]! Публикации эти, включая фотографию 1886 года, сохранили для нас облик унежемского церковного ансамбля до перестроек и искажений конца XIX – начала XX веков. Не побывай В.В. Суслов в Унежме, информация эта была бы потеряна навсегда.

В заключении книги «Путевые заметки о севере России и Норвегии» В.В. Суслов писал: «Жалко только, что памятники деревянной архитектуры мало исследованы и целыми сотнями портятся и пропадают бесследно». Похоже, ничего не изменилось в отношении к деревянному зодчеству с тех далеких времен…

«Путевые заметки о севере России и Норвегии»

Из села Кушерецкого до станции[2] Унежма пришлось в последний раз добираться на телегах по отмелям моря; дорога шла довольно сносная. В Унежме оказалась вполне сохранившеюся небольшая деревянная церковь и очень хорошенькая колоколенка. Оба памятника принадлежат к XVII столетию[3].

Церковь состоит из главного невысокого сруба, покрытого крышей, подобной той, какую мы видели в Кушерецкой церкви, но только с одной средней главкой. С западной стороны находится трапезная, к которой примыкает маленькое крылечко. Алтарь представляет собою особый сруб.

Колоколенка имеет в основании квадратный сруб; на высоте 18-ти бревен этот сруб переходит в восьмиугольный. При переходе на углах поставлены «кокошнички». Верхние венцы сруба расширяются и образуют с фасада большую выкружку в виде карниза[4]. К внутренним углам восьмиугольного сруба прикреплены круглые бревенчатые стойки. Они поднимаются выше сруба и наверху скреплены бревенчатою обвязкою, также в виде выкружки, на которой покоится шатровая крыша с главкою. На высоте первого карниза устроен пол, а на высоте второго – подвешены колокола. Между столбиками, выходящими из-за сруба, сделаны перильцы и арочки. Отливы карнизов покрыты тесом, концы которого отделаны в виде городков, главка и шейка обшиты гонтом в «чешую». С южной стороны к колокольне примыкает маленькое крылечко, ведущее на внутреннюю лестницу «колокольницы».

Церковный ансамбль в Унежме. Фото В.В. Суслова, 1886 г.

Переснято из книги А.В. Сусловой и Т.А. Славиной «Владимир Суслов».

Исполнив обмеры и фотографии с этих любопытных памятников древнерусского зодчества, мы наконец, были обречены продолжать дальнейшее путешествие морем на карбасах, так как сухопутная дорога со станции Унежмы в летнее время совершенно прекращается.

Карбасы представляют собой простую лодку длиною около 9 аршин. К носовой части ея прикрепляется якорь на железной цепи и затем идут две или три поперечные скамейки для гребцов. Далее отведено место для пассажиров, длиною до трех аршин, перекрытое на высоте 1,5 арш. парусиной, в виде свода, и, наконец, в кормовой части лодки находится место для рулевого. Когда карбас отправляется в путь, гребцы берут с собой паруса, запасные весла, компас, боченок пресной воды, самовар и съестные припасы. Экипаж состоит из 4-х или 6-и гребцов, исключительно женщин, и рулевого, всегда мужчины. Карбасы и служащий на них народ так же, как на сухопутных трактах, разделяются на почтовые и земские, причем труд каждой пары женщин оплачивается как за одну лошадь.

Таким образом, на пристани села Унежмы, расположившись с моим попутчиком в новом, хотя и более спокойном, но опасном экипаже, мы пустились в море уже при закате солнца. Сильный попутный ветер крепко схватил паруса карбаса и невольный страх овладел мною. Мы неслись в нескольких верстах от берегов и, разрезая бушующие волны, с каким-то самоотвержением шли вперед. Дружное пение гребцов, их полное спокойствие к окружающим волнам моря постепенно ободряли меня, и я скоро сам забыл о всех опасностях. Сквозь небольшой дождь и туман мы быстро прошли более 30-ти верст и, приближаясь к станции, готовы были вступить в устье реки Нюхчи, но начавшийся отлив и опасные пороги этой реки заставили нас идти в деревню пешком более 5-ти верст.

Целой процессиею мы с багажом пробирались узкою тропою, лежащею в тундрах, и в продолжение только нескольких часов, изнемогая от усталости, едва достигли селения. Не найдя, однако, здесь ничего интересного для своих целей, мы выждали нового прилива – «полной воды»; быстро затем пронеслись в карбасе порогами реки и снова вступили в море. Тихая, ясная погода, несмолкаемые песни гребцов-«женок», отдых на попутных островах, все дышало на меня новизною и производило небывалое впечатление.

Осмотревши на следующей станции мало сохранившиеся церкви в селе Колежемском, я направился в посад Сумы. По зимнему пути здесь считается 25 верст, между тем как морем, огибая берега, пришлось сделать до 50 верст. В подобных переездах невольно поражает неутомимый труд гребцов, которые зачастую проходят 25-30 верст без парусов и без всякого отдыха.

Проезжая таким образом одну деревню за другою, между прочим, нельзя было не заметить в них некоторую безжизненность и почти полное отсутствие мужчин. Это объясняется тем, что последние, еще с ранней весны, расходятся одни на промыслы по далеким окраинам Мурмана, а другие уходят на торговых судах в Норвегию. «Женки» же иногда на несколько дней отправляются в страду (покосы), так что в деревнях остаются только женки-гребцы, старый и малый люд.

В отношении построек можно сказать, что во всех селениях и в особенности посадах поморья, среди небогатых изб, где находится не только жилье, но и все хозяйство, часто замечаются большие деревянные двухэтажные дома, обшитые тесом и украшенные филенчатыми наличниками. Эти сравнительно богатые дома принадлежат судовщикам и хозяевам рыбных промыслов, о которых было упомянуто при описании Норвегии и Мурманского берега.

Село Унежма (Унжемское, Унежемское, Унижиха) находится в 84 верстах от г. Онеги, на мысу Белого моря[5]. В древности местность нынешнего села Унежмы включалась в Заонежскую половину Обонежской пятины Новгорода Великого[6].

Первое упоминание об Унежме имеем в одном акте 1555 г[7]. Затем по писцовой книге 1582-1583 гг. Унежма значится деревней «на Ужнем наволоке, Климентовское да Панфиловское поиденье, и в ней церковь Никола Чудотворец...» О колокольне, между тем, ничего не упоминается. В настоящее время в с. Унежме находится небольшая деревянная церковь и рассматриваемая колокольня. Первая в общих чертах похожа на церковь св. Параскевы в с. Шуе (листы 1-14 и 1-15), колокольня же носит на себе общий тип подобных построек. Время ее основания остается неизвестным, но судя по ветхости бревен и ея устройству можно думать, что она выстроена в XVII столетии[8]. Конструкция и художественная обработка той и другой колокольни видна на чертежах.

Колокольня в д. Унежма (чертеж и отмывка В.В.Суслова).

Переснято из альбома «Памятники древнерусского зодчества».

Издание Императорской Академии художеств, вып. I, СПб., 1895 г.

В заключении не могу не привести еще один замечательный отрывок из книги В.В. Суслова «Путевые заметки о севере России и Норвегии» – поэтичное повествование о северном солнце, записанное в окрестностях Колы со слов случайного попутчика. Речь идет о Мурманском береге Кольского полуострова, куда в свои становища каждую весну уходили на промысел унежомы, и где с конца XIX века, с образованием факторий, стали селиться целыми семьями.

Выйдя из Кольской губы, я разговорился о разных курьезах среди интеллигенции г. Колы[9], о всевозможных невзгодах, особенностях этого края и о самой жизни местного народа, протекающей среди невеселой природы, покрытой то трехмесячным днем, то одной длинною ночью.

«Зима у нас долгая, – говорят мурманские поселенцы, – да лютая, и живем мы, этак, всю зимушку студеную, в потьмах, вплоть до Евдокей до самых (1 марта). Прогневили мы видимо Царя небесного, изобидели Его, Батюшку, своим житьем непотребным, – не светит Он украин наших, палестин холодных, и кабы на то время не месяц, да не сполохи (северное сияние), да не снег наш белый-пребелый – стоял бы мрак неописуемый и ходили бы в слепоте несказанной. Когда у нас утренняя заря, когда вечерняя и когда полдень, мы в эту пору не ведаем.

С Евдокией гостенек наш дорогой выглянет крайком этак, там, по малом времени, запаздывать начнет все больше, да больше, а потом, ясный наш батюшка, и совсем не станет хорониться, а стоит так, почитай, недель 12-ть, с залишком, над головушками нашими горемычными и над Колою родной нашею. Стоит, этак, на-полдень, такое ясное, да красное, как есть летнее, а станет опускаться на-полночь и гляди на него без опаски – не слепит очей, не зовет слезы, стать оно ровно бы уголь разгорается и все больше да больше делается, кажись бы их вот десять в одном-то, а свет разливает оно на ту пору таковой умильный да красовитый, точно бы фольговый. Смотришь, этак, на все творение Божие вокруг себя, и на землю матушку, и не деревья, и на поляны, и не налюбуешься. Все-то тебе видно, да ясно таково, и те токмо что близко, а и даль-то так показуется во всей красоте и приглядности своей. И таково-то у тебя на душе хорошо станет, что и сказать не можно, возрадуешься сердцем несказанно и дух твой словно бы вот взлететь хочет, да крыльев не мает. Да, велик Господь милосердный, и нет конца дел в руцех его!.. Редко оно тоже любуешься-то этим зрелищем – работа у нас по ту пору горячая, все на промыслах маемся».

[1] Отмывка (архитектурный термин) – специальная техника тонирования чертежей. Делается разведенной в воде китайской тушью путем многократного нанесения раствора – «отмывания». Занимает длительное время и имеет характерный коричневатый оттенок.

[2] Имеется в виду не нынешняя железнодорожная станция, а станция Поморского почтового тракта.

[3] Здесь Суслов ошибся. Колокольня построена в 1792 году, а церковь – в 1824-1826 годах. Об этом см. статью составителя «Архитектурный ансамбль Унежемского прихода. История строительства» в сборнике «Деревянное зодчество. Выпуск I. Новые исследования и открытия». М-СПб, издательский дом «Коло», 2010. Статья написана для моей будущей книги про Унежму и здесь не приводится.

[4] Во времена Суслова еще не существовало нынешней терминологии для описания деревянного зодчества, т.к. само его изучение находилось в самой начальной стадии. Здесь и дальше забавно видеть, как многословно приходилось описывать деревянную постройку, вместо использования понятных теперь любому архитектору слов: «кубоватое завершение», «восьмерик на четверике», «повал» и др.

[5] П. Семенов «Географическо-Статистический словарь Российской империи», т. V, 1885 г. и «Волости и важнейшие селения Европейской России», издание Центрального Статистического комитета, в. VI, 1885 г. (примечание В.В. Суслова).

[6] К.А. Неволин «О пятинах и погостах Новгородских в XVI в.» в Зап. Имп. Русск. Геогр. Общества, кн. VIII, с. 61 и приложение, с. 167 (примечание В.В. Суслова).

[7] Дополнение к Актам Истор., I, № 58 (примечание В.В. Суслова).

[8] Как уже отмечалось, с датировкой колокольни Суслов ошибся на сто с лишним лет. Она построена в 1792 году (дата эта найдена в архивных источниках), т.е. в самом конце XVIII столетия. Ошибка эта подтверждает то, что колокольня была построена в лучших традициях деревянного зодчества времен его расцвета, и тем горче для нас ее утрата.

[9] Сейчас – район г. Мурманска.