~ История Унежмы ~

Первоначальное поселение на наволоке Бранница, где сейчас расположена Унежма, появилось, возможно, в очень древние времена. По мнению археологов и историков, расселение древних людей на территории Беломорья относится примерно к X-IX тысячелетиям до нашей эры. Спустя несколько тысячелетий, около 2500 лет до н.э., началось движение в Беломорье племен с юга, из Волго-Окского бассейна, затем появились лопари (саамы), потом финно-угорские племена и, наконец, русские.

Принято считать, что большинство деревень по берегам Белого моря основаны новгородцами,  уходившими на Север в поисках неосвоенных земель и вольной жизни, где-то в XII в. В Унежме, однако, бытует поговорка "Унежомский наволок – Москвы уголок", ставящая под сомнение ее новогородское происхождение. Вероятнее все-таки, что основана она была московитами – выходцами из Московского княжества, возможно после падения Великого Новгорода.

Средние века

Так или иначе, после падения Великого Новгорода все беломорские земли перешли во владение московского царя. Первое письменное упоминание об Унежме встречается в акте 1555 г. Затем по писцовой книге 1582-1583 гг. Унежма значится «деревней на Ужнем наволоке, Климентовское да Панфиловское поиденье, а в ней церковь Никола Чудотворец». В 1591 году по велению царя Федора Ивановича волостки Унежма и соседняя Нюхча переходят во владение Соловецкого монастыря «за строительство Сумского острога, крепости в Соловках и другие ратные заслуги».  (43 СГКЭ, т.2, № 408а, с 835. Жалованная грамота царя Василия Ивановича Соловецкому монастырю на подтверждение прежних грамот).

Власть монастыря продолжалась до ХVIII века. Только при Екатерине II крестьяне Унежмы стали снова "государевыми". Несмотря на это, постройки Соловецкого монастыря сохранялись в Унежме до середины XIX в. В них жили иноки и занимались солеварением, а также принимали пожертвования, которые по большей части состояли из домашних животных, затем эти жертвования препровождали в Соловецкую обитель. Позднее, с утверждением в Унежме самостоятельного прихода в 1848 году, на месте келий были построены причтовые дома. 

Легенда об Унежме

Появившиеся новгородские первопроходцы облюбовали место для жительства на мысе Бранница, у Ве­ликой вараки, которая защищала от холодных северных ветров. Занимались они рыболовством, охотой и солеварением. Но жить у моря было опасно. "Воры" - так называли всех иностранцев поморы - в любое время могли нагрянуть, ограбить, взять в плен, убить. В истории Беломорья известны многие случаи нападения шведов, финнов и других захватчиков на мирные села. Начиная с Х века захватчики систематически терроризировали жителей Беломорья. Сначала они нападали на селения жителей Терского берега, а затем шли разорять онежан и двинян. В конце XV - начале XVI-го веков в "смутное время" нападения "соседей" усилились. "Воры" рыскали по Поморью, проникая далеко вглубь, доходили до Онеги и Холмогор. Не избежала погромов, пожаров и разорений и Унежма.

Жить у моря стало невыносимо, и тогда многие ушли на реку, за десять километров от моря. Там построили дома, завели скот, сенокосы и пашню. К морю ездили и ходили  рыбачить и варить соль. Но жизнь на реке многим не нравилась: мало пашни и сенокосов, а море, от которого в основном кормились, было далеко. По мелководной каменистой реке ездить на наволок можно было только в полную воду, пешая дорога шла болотом и грязью.

Многие обитатели деревни стали говорить, что надо идти на наволок, там удобней жить и сообща обороняться от врагов. Но не все соглашались. Появилось две группы: одни хотели жить у моря, другие на реке. Собрался сход. На нем спорили, ругались, но ничего не решили. Тогда сошлись самые старые, самые опытные и договорились положиться на Николая Чудотворца - защитника и покровителя мореходов и рыбаков. Икону Николая Чудотворца положили на ночь у часовни на реке, а сами легли спать. Проснулись - иконы нет. Искали по всему поселку, обошли всю реку, нигде не нашли. Тогда пошли на наволок к морю и обнаружили ее у Великой вараки. Приверженцы жизни на реке стали говорить, что икону унес на наволок кто-нибудь из желающих жить у моря. Решили еще раз проверить. Опять ее положили на то же место у часовни и приставили караул. Стража всю ночь сидела не смыкая глаз, зорко охраняла икону, а когда рассвело и улегся туман, ее на месте не оказалось. Пошли ис­кать по реке, обошли каждый кустик, но не нашли. Опять пошли на наволок к морю и на том же месте, что и в первый раз, у Великой вараки нашли. Всем стало ясно: надо жить у моря, так велит Николай Чудотворец, так угодно богу. И все обитатели речной деревни переселились к морю, где у многих были избушки, построенные на время лова рыбы и выварки соли. Такова легенда об Унежме и, возможно, она отражает действительность.

Происхождение фамилий унежомов

Трудно  сказать, кто был первым поселенцем. Как этих людей называли, какие  у них были прозвища? Может быть, ими были Евтя, Епифан, Ульян, имеющие старославянские имена, или может быть пришелец с прозвищем  "Куколь"? (Куколь - название монашеского головного убора). Возможно от этих имен и прозвищ появились фамилии жителей Унежмы - Евтюковы,  Епифановы, Ульяновы, Куколевы, Акиловы, Тюрдеевы, бывшие наиболее распространенными. В  1930 году Куколевых в Унежме было двадцать семей, Евтюковых - двенадцать, Ульяновых - одиннадцать, Епифановых - шесть, Тюрдеевых - восемь,  то есть намного больше половины всех семей, а их было в то время сто одна. Еще одна фамилия - и немалочисленная - Варзугины. Их было в  деревне двенадцать семей. До наших дней у некоторых Варзугиных сохранилось  прозвище "Варза", которое, видимо, послужило основой для образования фамилии пришельцев с Терского берега из села Варзуги, разгромленного  опричниками Ивана  Грозного в 1568 году. Тогда многие варзужане,  спасаясь от кары царя, покинули свои насиженные места, свое село и  разъехались по другим селам Беломорья. Кто-то из них избрал своим  новым местом жительства Унежму.

Наиболее  малочисленными были фамилии Фроловы и Cемихины - по две семьи, Лукинские, Демидовы, Галашкины и Бабины - по одной. Эти семьи, как и Варзугины, появились в более близкое к нам время, а некоторые из них (Лукинские), в начале XX века. Это видно также по расселению: ни одна семья не жила около  церкви, все на окраине, на более худших местах.

Основные занятия местных жителей

Земли на побережье Белого моря бедные, большей частью заболоченные, мало пригодные для хлебопашества. На этих землях можно было с большим трудом вырастить хлеб, чтобы прокормить свою семью, но часто этого хлеба не хватало даже до весны. Кормило поморов море, оно и определяло их основные занятия и способы зарабатывания денег.  

Жители Поморья, в том числе Унежмы, испокон веков занимались, в основном, морскими промыслами – добычей тюленей и ловлей рыбы на Мурмане (Кольский полуостров). Другим (но менее доходным делом) была добыча соли из морской воды.

Тюлений промысел

Охота за тюленями - одно из древнейших занятий населения Беломорья. Промысел этот начинался ранней весной. Еще только начинал прибывать день, еще вовсю трещали морозы, а женщины уже запасали хлеб, мужчины чинили зверобойную амуницию, проверяли снаряжение: исправны ли багры, хороши ли бахилы, прочны ли лямки для вытаскивания тюленьих туш.

Охота на тюленей проходила в горле Белого моря, там, куда собирались на весеннюю лежку гренландские тюлени. Здесь, под свист заполярной вьюги, под гром сталкивающихся ледяных полей появляются на свет крохотные беззащитные зверьки, неотличимые по цвету шкурки от белоснежного покрова льдины, на которой родились.

Тюлений промысел был тяжелым и опасным. Опасности подстерегали зверобоев на каждом шагу, но главная из них - переход через тертуху - мелкий лед. Во время отлива и прилива течение в Белом море имеет огромную скорость, напоминая бурную реку, по которой мчится раздробленный лед. Это и есть тертуха, месиво из мелких и мельчайших обломков льда - гроза зверобоя. Чтобы попасть на льдину к тюленям, надо перейти тертуху. Жди, когда ветер нагонит лед и закроет полую воду, и тогда переходи. Развело лед – нельзя,  иначе гибель.

А удачливому тоже нелегко. Напромышляв зверя, надо выйти на берег да еще вытянуть на лямке тюленей. Хорошо, если опять сойдется лед, а если ветер  переменится - и понесло в море, считай, верная гибель.

Помысел тюленей велся в основном около берегов. Из шкур тюленей шили обувь, обтягивали ими лыжи для лучшего скольжения, сало использовали для хозяйственных нужд и освещения жилищ.

Рыболовство на Мурмане («вешний» промысел)

Поморы не довольствовались промыслом в Белом море, хотя тут тоже было много рыбы. Бывая на Мурмане, они заметили большие сезонные скопления рыбы. В определенные периоды к берегам подходили косяки мойвы, а вслед за ней - трески, пикши, палтуса, зубатки.

Зарождение морских рыбных промыслов на Мурмане относится ко вто­рой четверти ХVI  века, когда здесь стали строиться промысловые станы поморов - избы, погреба. Первое время треску промышляли только летом, после того, как очищалось ото льда Белое море. Рыбаки на суденышках приезжали на Мурман и занимались ловлей рыбы два-три месяца, а в августе-сентябре уезжали в свои села.

Однако самым добычливым временем промысла была весна. Заметив, что в весенние месяцы, начиная с марта, скапливается больше рыбы, чем в летние, поморы стали уходить на промысел  "сухопутьем", с расчетом, чтобы придти в становища накануне хода рыбы. Богатые рыбопромышленники стали посылать своих работников, не дожидаясь открытия навигации, через Карелию и Кольский полуостров (Лапландию) на побережье Баренцева моря. Так на Мурмане возник весенний (или, как говорили в старину, "вешний") тресковый промысел. Рыбаков, отправлявшихся на вешний промысел, называли "вешняками". Это название сохранилось до наших дней.

Уходили "вешняки" из дома в разгар зимы, а возвращались в конце августа, а то и в сентябре. До становищ добирались кто как мог: на лыжах, лошадях, пешком, на оленях. Но чаще всего на лыжах или пешком, так как плата за проезд на лошадях и оленях была очень высокой. Каждый год с наступлением весны знаменитая мурманская дорожка оживала - по ней шли и ехали поморы добывать хлеб насущный - кормилицу-треску.

Сухопутный  путь на Мурман был большой и трудный, не легче, чем на карбасе по морю. Для каждого вешняка он начинался от своего дома и шел через  Сороку, Кемь, Кандалакшу, Колу. В пути редко попадалось жилье, на севере деревни и села располагаются на расстоянии 20-30 км друг от друга, особенно  трудным был путь по Лапландии (Кольский полуостров), где жилья почти не было, за исключением саамских стоянок. Часто случалось, что во время пурги и морозов "вешняки" замерзали в белой пустыне севера.

В середине марта на Колу начинали прибывать первые партии крестьян-покрученников,  шедших на Мурманские промыслы из Онежского и Карельского Поморья. Далее они шли в свои становища. Постоянного жилья в то время на Мурмане не было: жили рыбаки в тесных, наспех сколоченных из плавника избушках (станах), пригодных для теплого времени года – весны и лета.

С каждым годом мурманские промыслы приобретали все большее значение в экономической жизни Севера. На них стали съезжаться жители многих сел Беломорья, но более всего те, кто живет на западном берегу Белого моря. С «полой» водой на Мурман отправлялись целые флотилии карбасов, шняк, а то и просто лодок.

Соляной промысел

Добыча соли на Белом море началась очень давно. Древние солевары для получения соли располагали только силами природы. «Солнечные» солеварни располагались в мелководных бухтах, связанных с морем, и служи­ли для выпаривания соли из воды под действием солнца. В то время, четыре-пять тысяч лет назад, климат на Белом море был значительно мягче современного, а море было более теплым.

С наступлением похолодания уже не солнце, а мороз использовался человеком в естественных солеварнях - соль не выпаривалась, а вымораживалась. Вымораживание основано на том, что при замерзании морской воды на поверхности образуется пресный лед, а оставшаяся на дне вода делается еще более соленой. При неоднократном удалении льда можно получить "рассол" - воду с высокой концентрацией соли, пригодной для засолки рыбы и других продуктов моря. Такие  "зимние солеварни" перешли в наследство поморам.

Из исторических документов известно, что уже в ХII веке на Белом море была довольно широко развита добыча соли. В ХIV-ХV вв. поморские волости были в числе немногих районов, где добывалась соль. С ХVI  века соль из поморских посадов неизменно фигурирует под названием "поморка" во многих таможенных грамотах. Потребность Русского государства в соли была так велика, что с приезжающих в двинскую землю торговых людей брали пошлину солью и белками.

Появившиеся монахи Соловецкого монастыря писали: "Мнози жители Поморья имеют обычай соль варити". Тогда, с появлением железа, соль уже не вымораживали, а выпаривали на железных сковородах в специальных варницах. Варница представляла из себя яму, в которой устраивалась печь, с домиком над ней. На печь помещали урены, большие железные сковороды с морской водой. Печь постоянно топили, вода кипела, удаляясь паром, а соль оставалась на сковороде. Вываренную соль снимали со сковород и просушивали, а затем ссыпали  в мешки или кули, готовя на продажу. Соль, полученная из морской воды, имела сероватый цвет и горьковатый вкус. На рынках России она получила название «поморка».

Вываркой соли обычно занимались зимой - с декабря по апрель - в наиболее удобное для жителей время. Тогда по всему побережью и на островах дымили варницы. Поскольку выварка производилась при помощи огня, то солевары нуждались в большом количестве дров - "кострищ", заготовку которых складчики распределяли между собой.

Усолье - так называли места, где занимались вываркой соли. Соляной промысел процветал и в Унежме.

Унежемское усолье располагало, видимо, многими варницами. Остатки их сохранились на Варничной вараке - две, на Унежме реке - одна, на реке большой Леменце - одна. Вполне возможно, что территория между Средней и Великой вараками  была полностью занята варницами: здесь имеются углубления и бугорки, как на Варничной вараке, на местах старых варниц, только значительно меньших размеров - годы и деятельность человека постоянно сглаживали неровности. О наличии варниц на этом участке говорит еще один факт: летом 1980 года, копая яму под картошку, житель Унежмы В.П. Евтюков наткнулся на кирпич-обжиганец, золу и скелет человека. Можно прямо сказать, что это была варница Соловецкого монастыря. В Унежме обжиганный кирпич никогда не вырабатывали, его привозили с Соловков.

Тяжел, опасен и безрадостен был труд солеваров. Работали они сре­ди огня и дыма в парах соли, постоянно поддерживая огонь в печи, для чего требовалось много дров. Это была самая низкооплачиваемая работа, которую в основном выполняли беднейшие крестьяне, казаки и бобыли, чтобы как-то прокормиться.

"Поморку" потребляло население всего севера европейской части России, поступала она и в центральные области. Зимой по Поморскому тракту через Онегу на Каргополь тянулись многочисленные обозы с солью для  продажи, а с юга в Поморье везли хлеб, обувь, одежду.

Во второй половине XVI века у "поморки" появился влиятельный конкурент. Соль начали вываривать на Вычегде, в Усольске, нынешнем Сольвычегодске. С развитием солеварения в Камско-Вычегодском крае соль подешевела и выварка ее на Белом море стала менее выгодной, но продолжалась. Еще в ХVIII веке во времена правления Екатерины II работали поморские варницы и велась торговля беломорской солью. Добыча соли на Белом море почти совсем прекратилась в XIX столетии, когда началась промышленная разработка соляных залежей на южных озерах России, но не исчезла. Крестьяне продолжали вываривать "поморку" для себя и частично на продажу.

В годы империалистической и гражданской войн доставка соли с юга прекратилась и жители Беломорья опять начали добывать ее из морской воды. На берегу и островах заработали варницы, напоминая о былом величии "поморки". По свидетельству П.М. Базанова в те годы многие унежемы занимались солеварением. Он с братом Иваном Михайловичем ездил в Цельнаволок, чтобы там варить соль. После окончания гражданской войны снабжение южной солью наладилось и выварка "поморки" прекратилась.

Поморский почтовый тракт

В 80-x годах ХVI  века в связи с постройкой военного укрепления и открытием воеводского управления в Коле, правительство России учредило "ямскую гоньбу" (езда с остановками) из Архангельска до Кольского острога. Был составлен "подорожник" - роспись станций, через которые шло сообщение, с указанием расстояния между ними и краткими пояснениями особенностей передвижения  на отдельных участках. Вдоль берега Белого моря был проложен "тракт" (дорога): построены мосты через речки и ручьи, прокопаны канавы для отвода воды, в лесу сделаны просеки и дороги. По тракту шло оживленное сообщение, особенно зимой: возили почту, распоряжения, ездили чиновники. Крестьяне на юг везли рыбу и соль, с юга хлеб и другие продукты питания. По этому тракту шли и ехали "вешняки" – поморы, уходящие «на Мурман» на летний тюлений и рыбный промыслы. Позднее на дорожных станциях были построены казенные избы для отдыха проезжающих, стали содержать лошадей, казаков для обслуживания почтовой связи. Крестьяне за особую плату содержали дорожные станции и обеспечивали перевозку почты, казенных грузов и лиц, ездивших по делам службы. Правом бесплатного проезда пользовались чиновники и лица, исполнявшие служебные поручения. Им выдавались "свидетельства" на право получения почтовых лошадей.

Содержание тракта было поручено местным властям. Крестьяне Беломорья должны были отрабатывать дорожную повинность: чинить мосты, ставить вехи, расчищать просеки, ежегодно обозначать зимники (санные дороги), по которым проходил тракт. Первое время, когда не было дорожных станций (специальных "казенных домов"), крестьяне отбывали извозчичью повинность, то есть "ямскую гоньбу" по очереди, подворно.

Потом, в более близкое к нам  время, в каждом селе была создана почтовая станция с постоялым  двором. Тракт проходил и через Унежму, как бы образуя центральную улицу, огибая  навалок. Заходил он в деревню с востока, с Кушерецкой стороны, а выходил на запад, к Нюхче. В 1920-х годах почтовую станцию и постоялый двор содержал Варзугин Григорий  Павлович. Его двухэтажный дом, обитый досками и окрашенный краской, выделялся среди других. Во дворе, огороженном забором, был флигель, конюшня, амбар, колодец и другие хозяйственные постройки. В верхнем этаже жили хозяева, в нижнем - комнаты для проезжающих. К дому примыкал сарай. На верхнем этаже - сеновал, кладовки, на нижнем - хлевы, двор.  Десять добротных коней всегда были наготове для перевозки почты. Де­сять казаков и казачих обслуживали связь и хозяев дома. Почту по тракту везли без задержек, на перекладных. Привезенную из Кушереки отправляли на лошадях Варзугина до Нюхчи, а поступающую из Нюхчи - в Кушереку.

Содержатель станции был грамотный, начитанный, деловой человек, в прошлом судовладелец, капитан. Ему приходилось вращаться среди многочисленных проезжающих: государственных чиновников, географов, путешественников, писателей, поэтов, следовавших через Унежму почти беспрестанно. Это был холеный хозяйчик, одетый по-городскому. Он выписывал газеты и журналы, в его доме была библиотека, посуда и мебель заграничного производства. После революции Варзугина раскулачили, имущество продали на торгах, дом его остался открытым.

Культовые сооружения в Унежме

Церковь и колокольня

Деревянная церковь в Унежме существовала уже в конце XVI в., судя по данным писцовой книги 1582-1583 гг. Эта (или другая, более поздняя) церковь сгорела при пожаре 1812 г., деревянная колокольня (постройки предположительно конца XVII в.) уцелела. С этого момента начинается история существующей церкви, которая неоднократно достраивалась и расширялась.

В 1813 году на месте сгоревшей церкви была построена часовня. В 1826 году к ней пристроен  алтарь и часовня обращена в церковь, которая была освящена 3 декабря того же 1826 года. Это был одноглавый храм с кубоватым завершением, с небольшой трапезной, перекрытой двухскатной кровлей, и крыльцом.

В 1848 году Унежемский приход стал самостоятельным (до этого времени им заведовали священники  Кушерецкого прихода). Позднее  церковь и колокольня были обшиты тесом и окрашены желтой краской (данные 1896 г.).

В 1888 г. для поддержания церкви и причтовых домов было открыто церковно-приходское попечительство.

В 1890 г. усердием крестьян вокруг церкви устроена деревянная ограда.

В конце 1890-х годов во владении причта было около 2,5 десятин земли, из них под хлебопашеством только на 3 пуда, остальное сенокос. Для содержания причта с 1895 г. положено жалованье от казны: священнику 300 р. и псаломщику 100 р. Доходов за требоисправления в год получалось около 120 руб. Причтовых капиталов нет, церковь содержалась на прибыль от свечей, которых в год продавалось до 2,5 пуд.

Время шло, деревня росла, население увеличивалось, церковь стала мала, и в 1904 году, по свидетельству жителя Унежмы П.М. Базанова, ее расширили. Трапезная была полностью перестроена, на ней были поставлены три главки, прорублены большие арочные окна. Такие же окна появились и в главном срубе церкви. Изменилась и колокольня: старое шатровое покрытие было заменено новым, наподобии купола со шпилем. Деревянной постройке явно старались придать образ каменного сооружения. Церковь была переименована и названа в в честь трех Святителей и Георгия Победоносца. Но новые названия не прижились и церковь так и осталась Никольской.

После революции церковь и колокольня в Унежме разделили печальную участь многих других подобных построек по всей России. Колокольня была свалена по решению сельсовета, церковь перестроена под клуб. В предвоенные годы «избачем» (директор и единственный работник клуба в одном лице) был И.М. Ульянов (впоследствии автор книг «Страна Помория» и «О времени и о себе». В начале Второй мировой войны клуб был закрыт и больше уже не возрождался. В церкви был устроен склад, затем за неимением строительных материалов ее стали потихоньку разбирать, сняли полы и потолки для ремонта скотных дворов. Позднее в церкви был устроен коровник, но с развалом колхоза он был ликвидирован и церковь стояла пустая. Сейчас она доживает свои последние годы – сруб покосился, крыша сгнила и провалилась, и, очевидно, недалек тот день, когда церковь рухнет сама собой.

Подробный рассказ об истории унежемской церкви с современными и историческими фотографиями можно увидеть здесь.

Часовня

Кроме церкви, на самой вершине Великой вараки была также деревянная часовня, также во имя Николая Чудотворца. Весной, по случаю отхода "на вешню" и летний промысел, и осенью, с приходом рыбаков, в ней совершалась служба. Часовня эта была поставлена местным крестьянином Никоном Акиловым в 1823 году по обещанию. Во время болезни он услышал голос:  "Коли построишь часовню - выздоровеешь". Акилов дал обещание, после чего стал быстро поправляться. До 1980-го года часовней заведовали ее строители, потом она перешла в ведение приходской церкви.

Часовня не сохранилась. На ее месте в советские годы была построена геодезическая вышка, которая в свою очередь сгорела при пожаре на вараке в 1990-х годах (см. ниже).

Поклонный крест

На Средней вараке, на Ивановой горушке, стоял большой крест под крышей на четырех столбиках с оградой. Поставил его в честь Воздвиженья Варзугин Иван Кириллович - дань святым за хороший промысел и удачное возвращение домой. Крест не сохранился.

Унежма в конце XIX – начале XX вв.

В конце XIX в. Унежма представляла собой оживленное село среднего размера, с почтовой станцией, несколькими лавками (магазинами), церковью, колокольней, начальной церковно-приходской школой. По данным 1886 года в ней было 80 дворов, а в них 259 жителей мужского полу и 295 женского.

Церковно-приходская школа

В 1887 г. для обучения детей в Унежемском приходе была открыта церковно-приходская школа. До 1894 г. она помещалась в наемных квартирах, а с 1896 года получила собственное помещение, устроенное на средства попечительства и о. протоиерея Иоанна Ильича Сергиева, от которого поступило 400 руб. Дом был двухэтажный, в верхнем этаже его помещался священник, а внизу школа. Псаломщик жил в отдельном старом доме. До 1894 г. обучением занимался священник, а с 1894 г. детей учила учительница, священническая дочь Анисия Поликина, закончившая курс в епархиальном женском училище, с жалованием в 120 руб. из училищного совета. Для учительницы также устроено помещение, состоящее из одной комнаты и кухни. Закону Божиему и церковному пению обучал местный священник безмездно. С 15 января 1896 г. года пение взял на себя псаломщик. На содержание школы местными прихожанами ежегодно ассигновалось 53 рубля.

Представители зажиточного сословия в Унежме

Наиболее зажиточными людьми в Унежме были судовладельцы и лавочники. Судовладельцев было семь: Акилов Игнатий Павлович, Ульянов Прохор Николаевич, Ульянов Иван Никифорович, Варзугин Иван Кириллович, Варзугин Степан Григорьевич, Евтюков Григорий Егорович, Евтюков Андрей Прохорович. Садовладельцы и их сыновья были судоводителями, имели дипломы “на судовождение”. Большинство судовладельцев с открытием навигации возили дрова на продажу, а из становищ - скупленную рыбу в Архангельск на рынок. Другие занимались перевозкой пиломатериалов из Архангельска, Онеги, Сороки, Кеми в Норвегию, Финляндию и другие места. Бывая в Архангельске и за границей, судовладельцы закупали товары там, где они подешевле, для себя и для продажи населению. Трое из них имели свои лавки (магазины). Это Варзугин И. К., Ульянов П.Н., Акилов И.П. В их лавках имелось все необходимое: мука, крупа, сахар, конфеты, керосин и другие товары. И хотя унежемы занимались промыслом на Мурмане и неплохо зарабатывали, но жили бедно. Заработки их, добытые с риском для жизни, уходили в карманы скупщикам, судовладельцам, лавочникам. Деревенские богачи, сосредоточившие в своих руках флот и торговлю, устанавливали очень высокие цены на перевозку рыбы, съестных припасов, заготавливаемых на зиму. Не дремали и лавочники, давали в долг под проценты, за отработку на промысле или сенокосе. Многие, даже середняцкие хозяйства, бедствовали: картошки хватало до Нового года, рыбы - до Пасхи, муку и сахар приходилось закупать втридорога.

Известные путешественники в Унежме

С.В. Максимов

В 1856 году Унежму посетил путешественник и исследователь С.В. Максимов во время своего продолжительного путешествия по северу России. О нем он рассказал в книге "Год на Севере". Вот выдержка из этого замечательного произведения: "Помню, когда, к неописуемому моему счастью, проширкал наш карбас своей матицей-килем для меня в последний раз по коргам и стал на мель, я нетерпеливо бросился вперед по мелководью оставшегося до берега моря вброд. Помню, что с трудом я осилил гранитную крутую вараку, выступившую мне навстречу и до того времени закрывавшую от нас селение. Помню, что наконец осилил я щелья, переполз через все другие спопутные, перепрыгнул через все каменья и скалы и, освободившись от этих препон, бежал - бежал в селение. Я не замечал, не хотел замечать, что небо задернулось тучами и сыпало крупным, хотя и редким дождем; я видел только одно - вожделенное селение Унежму - маленькое, с небольшой церковью, которая скорее часовня, чем церковь. Вспоминались мне уже здесь (в Кушереке) таможенные солдаты, бродившие по улицам Унежмы, бабы, ребятишки, мужики, рассказы моего ямщика о том, что здешний народ весь уходит на Мурман, что дома иногда строят они суда и даже лодьи, промышляют мелких сельдей и наваг на продольники; что попадают также сиги, что хлебом пользуются они отчасти из следующего по пути селения Нименьги, вспоминаются при этом кресты, также, по обыкновению поморс­ких берегов расставленные и по улицам покинутой Унежмы. Видится, как живой, один из таких крестов под навесом, утвержденным на двух столбах. Вспоминаются бабы на полях, подсекавшие траву, перевертывая коротенькую косу-горбушу с одной стороны на другую".

В.В. Суслов

Академик архитектуры Владимир Васильевич Суслов (1857-1921) побывал в Унежме в 1886 году, во время путешествия по Швеции, Норвегии и северным губерниям России, совершенного по поручению Императорской Академии Художеств. Целью поездки было изучение русского деревянного зодчества, в то время еще очень мало исследованного.

Результатом путешествия были два замечательных издания - книга "Путевые заметки о севере России и Норвегии" академика архитектуры В.В.Суслова (С-Петербург, типография А.Ф.Маркса, 1888) и альбом "Памятники древнего русского зодчества", издание Императорской Академии художеств. Вып. I. Составил академик В.В.Суслов. СПб., 1895 г.

Вот какой увидел Унежму Суслов:

«Из села Кушерецкого до станции Унежма пришлось в последний раз добираться на телегах по отмелям моря. Дорога шла довольно сносная. В Унежме оказалась вполне сохранившеюся небольшая деревянная церковь и очень хорошенькая колоколенка. Оба памятника принадлежат к XVII столетию. (В отношении даты постройки церкви Суслов ошибся (см. выше) – примечание редакции). Исполнив обмеры и фотографии с этих любопытных памятников древне-русского зодчества мы, наконец, были обречены продолжать дальнейшее путешествие морем на карбасах, т.к. сухопутная дорога со ст. Унежмы в летнее время совершенно прекращается. (Здесь имеется в виду почтовая станция в деревне, а не нынешняя железнодорожная станция Унежма. Примечание редакции).

Карбасы представляют собой простую лодку длиною около 9 аршин. К носовой части ея прикрепляется якорь на железной цепи и затем идут две или три поперечные скамейки для гребцов. Далее отведено место для пассажиров, длиною до трех аршин, перекрытое на высоте 1,5 арш. парусиной в виде свода, и, наконец, в кормовой части лодки находится место для рулевого. Когда карбас отправляется в путь, гребцы берут с собой паруса, запасные весла, компас, бочонок пресной воды, самовар и съестные припасы. Экипаж состоит из 4-х или 6-и гребцов, исключительно женщин, и рулевого, всегда мужчины. Карбасы и служащий на них народ так же, как на сухопутных трактах, разделяются на почтовые и земские, причем труд каждой пары женщин оплачивается как за одну лошадь.

Таким образом, на пристани села Унежмы, расположившись с моим попутчиком в новом, хотя и более спокойном, но опасном экипаже, мы пустились в море уже при закате солнца. Сильный попутный ветер крепко схватил паруса карбаса и невольный страх овладел мной. Мы неслись в нескольких верстах от берегов и, разрезая бушующие волны, с каким-то самоотвержением шли вперед. Дружное пение гребцов, их полное спокойствие к окружающим волнам моря постепенно ободряли меня и я скоро забыл о всех опасностях. Сквозь небольшой дождь и туман мы быстро прошли более 30-и верст и, приближаясь к станции, готовы были вступить в устье реки Нюхчи, но начавшийся отлив и опасные пороги этой реки заставили нас идти к деревне пешком более 5-и верст. Целой процессиею мы с багажом пробирались узкою тропою, лежащею в тундрах, и в продолжение только нескольких часов, изнемогая от усталости, едва достигли селения.»

.

Унежма в годы Первой мировой войны

.

В 1914 году началась империалистическая бойня. Пришла она и в Унежму. В первый же год войны забрали несколько мужчин, потом еще и еще. Куколев Осип, Куколев Михаил, Куколев Григорий, Куколев Иван, Епифанов Михаил, Варзугин Максим - вот неполный список погибших на войне. Всех участников установить не удалось. Только один из них, Варзугин Максим Григорьевич, через много лет, уже при Советской власти, вернулся на родину. Храбро и отважно сражался с немцами наш земляк. Он был награжден тремя Георгиевскими крестами. В одном из тяжелых боев он был ранен и попал в плен. Раненого солдата немцы отправили в Норвегию, а там отдали в работники помещику. Оправившись от ран и освоившись с обстановкой, Максим Григорьевич и его друг Иван решили бежать. Присмотрели суденышко, темной ночью забрались на него и подняли паруса. Несколько дней и ночей без навигационных приборов плыли по морю, их занесло сначала в ледяное крошево, а потом во льды. Льдины, а вместе с ними и кораблик, принесло к берегу Новой Земли. На Но­вой Земле робинзоны жили несколько лет, питались мясом морских зверей и птиц. Приехали в Архангельск, когда уже закончилась империалистическая война, победила  Советская власть. В армию и на войну Максим Григорьевич ушел холостяком. Женился он на Прасковье Прокопьевне Егоровой, когда ему было уже около 40 лет, а его подруге немногим более 20. Несмотря на это, они прожили жизнь в любви и согласии - у них было трое детей.

.

Памятником тех тревожных лет была «караулка» - небольшой домик, стоявший у подножия Великой вараки с южной стороны. Годы ее постройки неизвестны. По легенде (см. выше), она была построена еще в средние века, когда жители Унежмы вернулись к морю с реки, где они спасались от набегов иноземных грабителей – «воров». Караулка была якобы поставлена для наблюдения за морем, откуда могли прийти варвары. На самом деле, деревянная постройка вряд ли могла сохраниться так долго. Скорее всего она была построена в начале XX в. В 1915 году, по словам П.М. Базанова, в ней постоянно находилось до десяти солдат, которые поочередно дежурили на вараке. В одной из комнат этого дома жили ссыльные революционеры. В караулке не хватало мест для всех ссыльных, и поэтому несколько человек жили в домах крестьян.

. Продолжение (Унежма послереволюционная)

.

Содержание (с древних веков до Октябрьской революции):

Древние времена

Средние века

Легенда об Унежме

Происхождение фамилий унежемов

Морские промыслы унежемов

Поморский почтовый тракт

Культовые сооружения

Унежма в кон. XIX - нач. XX вв.

Унежма в годы Первой мировой войны

.