Страна Помория или Северная вольница
_____________________________________________________
Глава IV
В немцы... В Каргополь и до Москвы
..
Появление русских людей в Беломорье ускорило его развитие. Началась интенсивная добыча рыбы, пушнины, морского зверя, выварка соли. Расширяя торговлю, новгородский рынок требовал все больше и больше товаров и поиски их заставляли осваивать новые земли, и прежде всего богатства Белого моря. Новгородская купеческая знать посылала на дальний Север своих холопов. Они основывали селения, крепости на морском берегу, в устьях рек и губах. К ХVI веку в Беломорье наблюдается значительный рост производительных сил: увеличилась добыча соли, рыбы и морского зверя, пушнины, развивалась торговля. Торговля велась как по суше, так и по морю.
По берегу Белого моря был проложен почтово-торговьй тракт от Холмогор через Онегу до Кеми, а затем и до Колы. Тракт связывал Поморье с центральными районами Руси и проходил сухопутьем по Онеге на Каргополь через Турчасово – одно из старейших поселений новгородцев, которое в то время вместе с Каргополем было посредником в соляной торговле. «В Турчасове, – писал Генрих Штаден, – первый раз взвешивают соль, которую вываривают из моря». В одной из грамот того времени говорится о турчасовцах и других жителях реки Онеги, которые «ездили к морю соли купити», а потом возили ее продавать в Каргополь. В другой грамоте ХVI века рассказывается, что «торговые люди» привозят много соли в Каргополь, да в Каргополе продают ее белозерцам и вологжанам и иногородцам всех городов Московской земли, а белозерцы и вологжане и иных городов люди, купив соль, возят ее в Московские городы продавати».
Каргополь расположен на реке Онеге, при выпадении ее из озера Лача. Основан он давно, видимо, в ХII веке, когда на Онеге появились новгородцы, хотя первоначальное поселение относится к более раннему времени. Расцвет Каргополя как торгового города начался со второй половины XV века.
Легендарен Каргополь, некогда столица большого края – Каргопольщины, крупный торговый центр древней Руси, посредник в соляной и хлебной торговле Поморья со средней Россией. Была в Каргополе пристань, склады, амбары. Торговля солью и хлебом давала ему немалый доход, город рос. Москва поддерживала торговый престиж Каргополя. Иван Грозный дал каргопольцам монополию на соляной торг, а вологжан и белозерцев велел к морю не пускать. Каргополь был большим по тем временам городом. В ХVI веке в нем было восемнадцать церквей, два монастыря со своими святыми, боярами, ссыльными. В Каргополь был сослан вождь крестьянского восстания Иван Болотников, здесь он был утоплен в проруби. С основанием Архангельска торговое значение Каргополя стало падать, а в ХVIII веке он совсем захирел, так же как могущественные в свое время Суздаль, Устюг Великий, Сольвычегодск.
Великий Устюг живописно расположился на левом берегу Сухоны, при слиянии ее с Югом. Первое, что бросается в глаза при приближении к нему – его старинный облик: храмы, колокольни, дома, утопающие в зелени. Впервые Устюг упоминается в летописях ХII века. На протяжении многих веков город страдал от пожаров и наводнений. Но страшнее всего были вражеские нашествия. Татары, вятчане, московские князья, новгородцы, черемиса не раз нападали на город и разрушали его.
В 1553 году в устье Северной Двины вошел английский торговый корабль. С этого времени началась оживленная торговля России с Западом. Устюг становится крупнейшим центром торговли и получает титул «Великого». На перекрестке дорог в Поморье, на Урал, в Сибирь он стал «Москвы уголком». За это поминали его стрельцы вместе с другими великими городами русскими, перекликаясь на кремлевских стенах: «Славен Великий Устюг!»
Великий Устюг прославили землепроходцы. Отсюда, из родного города, они уходили открывать новые земли. Семен Дежнев проплыл вдоль всего северо-восточного побережья Азии и открыл пролив, отделяющий Азию от Америки. Ерофей Хабаров дошел до Амура, по которому проплыл до моря. Владимир Атласов добрался до Камчатки, открыл и обследовал ее. Из Устюга вышли М.В. Неводчиков, А. Бахов, Н.П. Шалауров и многие другие путешественники. В Устюге есть дом В.И. Шилова, который первым исследовал Алеутские острова, есть дом М.М. Булдакова – директора знаменитой Российско-Американской компании, изучавшей побережье Северной Америки от Аляски до Калифорнии.
С давних пор и до наших дней в Устюге процветают народные промыслы: чеканка, просечка по металлу, финифть, мороз по жести, шитье бисером, чернение по серебру. Слава об устюжских мастерах идет по всему свету. Теперь в Устюге строят суда, делают фанеру, музыкальные инструменты, всевозможные машины, не забыты и народные промыслы.
Кроме Каргополя, Холмогор, Архангельска, Онеги важное значение в торговле занимали Кемь, Сорока, Сумпосад, Кандалакша, Кола. Торговые пути были проложены в Свейскую землю (Швеция), Каянскую землю (Финляндия), Лопь (на Кольский полуостров), в Повенец, Новгород, Ярославль, Москву. Торговали поморы со своими западными соседями – шведами и финнами. Возили на продажу соль, рыбу, купленные в Архангельске сукна, шелк, сахар. Об этом говорит летопись того времени: «А которые крестьянишка ездят с торговыми товары… в немцы и тамо товары свои испродают, а на те товары емлют у них медь и белку и иные мяхкие товары, и с теми товарами приезжают...» Ездили поморские крестьяне и на юг. Об этом читаем: «А иные наши крестьянишка с рыбой и с салом ездят в русские городы через Каргополь и Вологду, и Ярославль, и до Москвы».
На заставах, на торговых путях, государевы целовальники (чиновники, исполняющие полицейский надзор) осматривали товар и собирали пошлину: в Кемском уезде на Панозерской заставе, на Онеге – в Турчасове. И случались стычки «государевых людей» с не желавшими платить пошлину крестьянами, которые «товаров своих досматривать и записывать не давали, а иных целовальников били до великого увечья», – доносили таможенники Панозерской заставы царю-государю Алексею Михайловичу и просили: «...велити же государи на тое Панозерскую заставу для береженья... таможенного пошлинного збору... послать з города Олонца служивых людей десять человек, чтоб те поморцы и иных мест торговые люди не платя пошлин мимо Панозерскую заставу не проезжали».
Да что драка мужиков с целовальниками! В истории России известны драки посерьезнее из-за соли. В июне 1648 года в Москве вспыхнул «Соляной бунт» – настоящее восстание городской бедноты. Причина этому – введение в первые годы царствования Алексея Михайловича налога на соль. Инициаторами налога были думный дьяк Посольского приказа Чистов, судья Земского приказа Плещеев и боярин Морозов. От мести восставших пострадали многие бояре, состоятельные горожане, дьяки. Дома их были сожжены и разграблены. Напуганный происшедшими беспорядками молодой царь подчинился требованиям восставших: выдал инициаторов налога, которых народ растерзал, пообещал прекратить беззаконие. Об этом в Москве говорили: «Царь залез в смирную одежду».
Поморские товары приобретали все большую известность и спрос, как на внутренних, так и на заграничных рынках, и поэтому с ХVII века Беломорье включается в систему всероссийского рынка.
Важным явлением в жизни Беломорья было возникновение торговли между русскими промышленниками и иностранными купцами. Первыми о существовании рыбных промыслов на Мурмане узнали ближайшие западные соседи – норвежцы, которые уже в 50-е годы ХVI века (возможно и ранее) стали отправлять суда в становища Мурманского берега для покупки у русских рыбаков трески, жира, семги и других продуктов. Вслед за норвежцами северный морской путь в Россию проложили англичане.
В 1553 году английское правительство снарядило три корабля для поисков пути в Китай и Индию через воды Севера. Два из них штормом выбросило на берег и они остались на зимовку. Весной оба судна были найдены поморами, пришедшими на промысел. Они сообщили властям, что корабли «стоят на якорях в становище, а люди на них все мертвы, и товаров на них много». Третий корабль, которым командовал Ченслер, в том же году достиг устья Северной Двины. Холмогорские власти препроводили Ричарда Ченслера по Северной Двине через Великий Устюг и Вологду в Москву. Царь Иван III встретил заморского гостя милостиво и радушно: был устроен пышный прием и торжественный обед. Приезду английского путешественника правящие круги России были обрадованы неспроста. Россия тогда значительно отставала от запада. Она нуждалась во многих важнейших товарах. Правительству нужно было серебро для чеканки монет, оружие и порох для армий, церкви – колокола, кубки, феодальной знати – предметы роскоши, пряности, состоятельным слоям населения – посуда, сукна, вина, украшения. Все это можно было купить в западной Европе, но враждебно настроенные соседи России – Швеция, Литва, Польша, Турция – всячески мешали развитию торгового обмена России с другими странами. Боясь усиления России, они не пропускали через границу самые нужные товары. Черное море было вообще закрыто для торговли – оно в то время принадлежало Турции. Только на Севере Россия могла торговать без посредников, вступая в прямую связь с купцами Западной Европы.
Возвратясь в Англию, Ченслер ознакомил своих соотечественников с результатами поездки в Московию. Он писал: «Эта страна очень богата товарами... Русские – отличные ловцы семги и трески: у них много жира, называемого ворванью. Они ведут также крупную торговлю вываренной из воды солью. В северной части страны находятся места, где добывается пушнина – соболя, куницы, молодые бобры, белые, темные и рыжие лисицы, выдры, горностаи и олени. Там имеется рыбий зуб (моржовые клыки)...» В Новгородской земле «растет много хорошего льна и конопли, а также имеется много воска и меда...»
Все эти товары интересовали англичан. Для них открывалась перспектива выгодной торговли с Россией у ее северных берегов. В Лондоне была создана «Псковская компания», в которую вошли купцы и представители феодальной знати. Уже в 1555 году в Северную Двину прибыло пять английских кораблей с товарами. Узнав об этом, русские купцы и промышленники повезли свои товары к Холмогорам.
В середине ХVI века пути на Белое море были хорошо освоены русскими людьми. Полноводные реки, текущие на Север, облегчали доставку грузов из центра страны. Зимой с успехом пользовались санным путем – везли с Поморья соль, рыбу, сало, пушнину. На Северной Двине, Онеге и их притоках имелось большое количество транспортных судов. В междуречьях, у волоков жили крестьяне, занимавшиеся извозом (перевозкой грузов). Вследствие этого перевозка товаров не представляла особых трудностей.
Торговля с иноземцами сулила русским купцам большие барыши. Холмогорский торг стал быстро развиваться. Иван Грозный выдал английским купцам жалованную грамоту на право беспошлинной торговли у города Холмогор, здесь они могли иметь дворы, склады, причалы и торговать любыми товарами.
В середине ХVI века в Кеми, Шуе, Сумпосаде открываются торговые базы иноземцев (голландца Симона Ван Селингена). Все чаще вдоль побережья Белого моря появляются торговые суда англичан, норвежцев, датчан. Как мухи на мед, бросились в Беломорье иностранные купцы, и прежде всего англичане.
О том, как привезти товары к Белому морю из Новгорода, сообщают в своих путевых записках Томас Содетен и Джон Спарк: «От Повенца до Сороки вниз по опасным рекам, по которым мы проехали, невозможно ни в какое время года перевозить товары, идущие из Новгорода, Нарвы и иных подобных мест. Ибо летом нельзя вести товары… вследствие водопадов, спадающих со скал, то же самое происходит и зимой из-за силы и течения рек, которые иногда так поднимаются, что в некоторых местах никогда не замерзают. Все товары, идущие из Новгорода в Повенец, перевозятся зимою сухим путем в селение, называемое Сумь (Сумский посад), расположенное, как и Сорока, на берегу моря... По рассказам русских можно иметь до 2000 подвод. Из Новгорода каждый год зимой идет много санных подвод с возчиками в Сумь за солью. Из Новгорода в Сумский посад перевозка товаров обойдется до 8 или 9 пенсов за пуд... В Сумском посаде также много складов, недостатка в них для наших товаров ждать нельзя...»
Вслед за английскими кораблями на русский Север стали прибывать корабли голландских и французских купцов. Однако доступ к Холмогорам был для них закрыт, так как по жалованной грамоте Ивана IV торговать на Двине имели право только англичане. Тогда голландские и французские купцы вступили в переговоры с торговыми людьми Новгорода, Вологды, Ярославля и других городов и заключили с ними соглашение о привозе товаров на Мурман, на который привелегия англичан не распространялась. Для западно-европейских купцов Мурман был более подходящим местом для торговли: он расположен намного ближе и доступен в любое время года, тогда как Белое море надолго замерзало и корабли могли подходить к Двине только летом. Русским купцам также было выгоднее вести торговлю на Мурмане, потому что англичане, объединенные в «Московскую компанию», пользуясь монополией на Двине, скупали русские товары по дешевке.
На Мурмане торговля происходила в условиях конкуренции. Уже в 1557 году здесь, помимо русских, саамов и норвежцев, были голландские и датские купцы. Вскоре стали приезжать французы, немцы, англичане. Стараясь перехватить друг у друга ходкие на Западе русские товары, они платили за них в полтора-два раза больше, чем англичане на Двине. В короткий срок Мурманская торговля достигла значительных размеров. Иноземцы везли в Россию вина, сукна, атлас, бархат, оружие, металлы, украшения, сахар, краски, посуду, колокола и многое другое. Свои товары иностранцы продавали в России в два-три раза дороже, чем они стоили в Западной Европе. Выгоды их возрастали от закупки русских товаров. За шкурку песца они на Мурмане платили 15 копеек, а продавали за 40 копеек, бочку соленой семги покупали за 2 рубля, а сбывали у себя за 4 рубля, в переводе на русские деньги.
Путь в Россию вокруг Скандинавии был нелегким. Случалось, что корабли тонули, подвергались ограблению. Но ничто не могло остановить западноевропейских купцов, когда каждая поездка приносила огромную прибыль. Русские купцы, торговавшие на Мурмане, тоже имели немалые доходы. Бочка льняного масла, стоившая в Москве 2 р. 50 коп., продавалась на Мурмане за 6 руб. 60 коп. Соболи скупались у охотников по 25 коп. за шкурку, а продавались иноземцам по 62,5 коп.
Население и промышленники Мурмана быстро втянулись в торговлю с иностранными купцами. Доходная торговля способствовала увеличению добычи рыбы и зверя, пушнины, пуха. Международная торговля на Мурмане в 50-60 годы ХVI века велась главным образом в становище Вайдагуба, расположенном в северо-западной части полуострова Рыбачьего. Оно находилось ближе всего к морскому пути, по которому с Запада плыли иностранные корабли, тут были сосредоточены становища, в которых жили русские, саамы, карелы, занимавшиеся ловом трески. На Петров день они съезжались в Вайдагубу для продажи своих продуктов иностранным купцам.
С начала 70-х годов ХVI века основным торговым пунктом Мурмана стала Кола. В 1584 году в устье Северной Двины был основан Архангельск, а в 1585 году последовал царский указ о переводе торга с иностранцами в Архангельск. В Коле русские могли продавать только продукты промыслов: треску, семгу, ворвань.
После выхода России на Балтику (при Петре Первом) торговое значение Беломорья упало. Внешняя торговля стала вестись преимущественно через Петербург, Ригу и другие прибалтийские порты. На Мурман для закупки сала и рыбы приходило не более 5-7 иностранных кораблей в год. Ввиду прекращения торговли с иностранцами на Мурмане, царское правительство указом от 28 августа 1625 года упразднило Кольскую таможенную заставу, что свидетельствовало об окончательном упадке торговли на Мурмане.
В пореформенную эпоху установились более тесные экономические связи и торговля между Мурманом и странами Западной Европы. Этому способствовало заселение Мурманского берега колонистами и появление факторий, разрешение беспошлинного ввоза товаров для колонистов и развитие пароходного сообщения. Из Англии поступала соль, хлопчатобумажная бечева, рыболовные крючки, тара, якоря, сукна, ситцы, сахар, чай, из Германии – промысловая одежда, посуда, коровье масло, из Норвегии – спиртные напитки (до 1886 года), мыло, спички, керосин и многое другое. В 1887 году на Мурмане было продано иностранных товаров на 40 тысяч рублей, а доля отечественных товаров в потреблении снизилась. Из Архангельска привозилась мука, крупы, солонина, пенька, веревки, смола, лес, кирпич, тара. В Петербурге закупалось парусное полотно, бакалейные и галантерейные товары. Продукты мурманских промыслов, в середине XIX века шедшие исключительно в Архангельск, теперь отправлялись в порты Атлантики и Балтики. Рыбий жир и ворвань сбывались в Норвегию, соленая рыба до 30–40% продавалась в Петербурге и Риге. В 1894 году на 25 кораблях было доставлено в Петербург 320 тысяч пудов трески.
Развитие капитализма на Мурмане выразилось в росте местной торговли. Центрами ее стали фактории, владельцы которых пользовались правами колонистов. Население, жившее на полуострове Рыбачьем, систематически торговало с норвежцами. Одним из важных предметов торговли была соль – ее ежегодно на Мурмане потреблялось около 170 тысяч пудов. Торговцы закупали ее в Англии, Ливерпуле («ливерпулька» – так называли ее поморы), Галле за 5 копеек за пуд, а на Мурмане продавали по 30–40 копеек, а иногда и дороже.
Еще более выгодной статьей дохода была продажа спиртных напитков. Изнуренные тяжелым рыбацким трудом, в поисках забвения от тяжелых житейских горестей, рыбаки иногда употребляли их. До 1886 года в продаже был исключительно норвежский ром – напиток, непригодный для употребления. В Норвегии, как вредный для здоровья, он был запрещен для продажи. В 1886 году продажа привозных спиртных напитков на Мурманском берегу была запрещена и в ход пошла русская водка. Колонистам разрешалось привозить ее в неограниченном количестве «для своего употребления». Они получали ее бочками и поили промышленников у себя под видом «гостей».
По мере колонизации Мурманского берега и увеличении самостоятельных артелей, создавались благоприятные условия для деятельности скупщиков. Мелкий промышленник не мог сбывать свои продукты, треску, сало, в Архангельск или Петербург, так как не располагал ни временем, ни плавсредствами. Ему приходилось продавать улов по низкой цене или скупщикам, или фактористам, имевшим мореходные суда. В 80-х годах пуд соленой трески стоил на Мурмане 80-90 коп., а в Архангельске – 1 руб. 20 коп., в Петербурге – 2 руб. 80 коп. Провоз рыбы до Архангельска обходился в пределах 10 копеек за пуд. Скупка рыбы на Мурмане приносила огромные барыши. Ею стали заниматься петербургские и рижские капиталисты, которые охотно кредитовали желающих вести самостоятельный промысел хлебом и снастью, с одним условием: сдавать рыбу им по местным рыночным ценам.
С открытием пароходного сообщения по Белому и Баренцеву морям монополия местных торговцев стала рушиться. На пароходах можно было купить необходимые товары по более низким ценам.
Дальнейшее развитие получила торговля не только на Мурмане, но и в Беломорье. Появилось много «коробейников», переезжающих из одного селения в другое на лошадях. Они торговали ситцем, платками, лентами, кольцами, серьгами, пуговицами и разной галантерейной мелочью. Коробейный способ торговли сохранился вплоть до окончания НЭПа (новой экономической политики, введенной Лениным).
Мне было лет пять или шесть, и я помню, как по нашей Унежме ходили приезжие мужчины с узлами и большими коробами, заходили в дома и предлагали товары. Коробейников у нас называли «торгованами». Приходили торгованы и в наш дом. Когда на полу они развязали узел, в доме сразу стало светлей и ярче: все блестело и сверкало. Тут были коробочки, баночки, ленточки, куски ситца, платки, зеркала и многое другое.
Много всяких «торгованов» проезжало через наше село. Раз даже проезжал такой, который организовал лотерею. Он получал деньги с сельчан, а уплативший тащил из мешка пакетик, на котором был написан выигрыш. Мы с братом Дмитрием узнали и побежали смотреть, как выигрывают. Нас это заинтересовало, и нам тоже захотелось вытянуть номерок и выиграть. С трудом мы выпросили у матери по две копейки и пошли к «торговану». Первым номерок тянул брат. У него в пакете оказались пуговицы. Потом тянул я. У меня выигрыш – два шила. И Митя тут же, как только увидел, скороговоркой выпалил: «Шилья-могилья». Это получилось так неожиданно, что меня заставило задуматься: «О каком шилье-могилье он говорит? Неужели мы все умрем?» Больше мне не хотелось играть, я убежал домой и старался не думать о лотерее, но эти слова не выходили из головы. А ночью было еще страшнее: черная тьма ночи и вправду казалась могилой. А еще было очень жалко копеек, отданных ни за что. Ведь на эти деньги, четыре копейки, в то время можно было купить фунт конфет – карамели.
.
.
.