• Главная • Рассказы об Австралии • Другие города • По русскому Северу • Унежма • Малошуйский музей народного быта • Люди и судьбы • Разное •


.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ И.М. Ульянов ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Полное собрание сочинений в двух томах. Версия для сайта Страна Наоборот (раздел Унежма)

 

О времени и о себе (Жизнь помора из Унежмы)

_____________________________________________________

 Часть II

1    2.

.

В лесу под Вологдой. На смертный бой. Первое испытание. Взрыв в блиндаже. Вместе с поляками. Гибель комдива. Орша наша. Минский котел. «Стыдно говорить». Сычев-проныра. Комбат Макаров. Сувалки. На немецкой земле. В «мешке». Цинтен. У залива Фриш-Гаф. Хайлигенбайль взяли! «Гитлер капут!» В Чехословакии. Ночной звонок. Домой!

.

 И вот я снова в армии. Из Онеги до станции Обозерской едем на автомашинах. В Вологду поездом, а затем в запасной полк, расположенный вблизи льнокомбината. Здесь проходим строевую подготовку, изучаем винтовку, противогаз. Через некоторое время грузимся в «телячьи» вагоны и едем до станции Кущуба. От станции пешком в лес. На лесной поляне началось распределение. Когда очередь дошла до меня, офицер спросил:

– Какая у вас специальность, кем работали?

– Закончил школу ФЗУ, работал бондарем, мастером.

– Бондаря нам не нужны. Еще где работали?

– Связистом немного работал, знаю телефон. Занимался ремонтом линий связи.

– Идите направо. Вот в ту колонну, – и он показал взмахом руки, куда идти.

Когда закончилась сортировка, к нашей небольшой группке подошел старший сержант высокого роста и сказал:

– Пойдем со мной, связисты. Станьте в строй по два человека. Здесь будем ходить только строем. Шагом марш!

Тут же, совсем рядом, землянка. Под снегом ее почти не видно, выдает входная дверь да труба от печки. Входим внутрь. Ширина казармы метров пять, длина не менее тридцати. Посредине углубление, а по бокам повыше. Это место для отдыха и сна. В углу печурка. В этой казарме-землянке размещалась рота связистов: телефонисты, радисты, морзисты. Спали вповалку, для девушек в конце казармы был отгорожен уголок из плащ-палаток. Вместо матрацев спали на плащ-палатках, укрывались шинелями, в общем никаких постельных принадлежностей и белья не было. На угоре таких как наша землянка было много. Люди прибывали каждый день, в лесу становилось всё многолюдней.

Ко второй половине 1942 года обстановка на фронте была крайне напряженной. Немецко-фашистские армии находились в 150–200 км. от Москвы, держали в блокаде Ленинград, оккупировали Донбасс и богатейшие районы Дона, Кубани и северного Кавказа. Вооруженные силы СССР продолжали вести борьбу один на один против гитлеровской коалиции. Западные правительства не выполняли своих обещаний по открытию второго фронта. Страна готовила резервы для армии, тыл обеспечивал фронт боевой техникой, боеприпасами, продовольствием, людскими резервами, проводилось формирование новых частей. По решению Ставки Верховного Главнокомандования в этом лесу, около станции Кущуба Вологодской области, началось формирование 135 отделения Вологодской стрелковой бригады – ее рождение.

Командир нашей бригады – полковник Зайцев М.И., начальник политотдела – подполковник Косачев А.И., начальник штаба – майор Блинов В.Г. Областная партийная организация, советские органы и общественные организации области принимали активное участие в формировании бригады личным составом, в обеспечении ее боевым имуществом, транспортом, обмундированием и снаряжением. Многие партийные, советские и профсоюзные работники города Вологды и Вологодской области стали командирами и политработниками в частях бригады.

Командир бригады – опытный офицер, воспитатель и педагог, до прибытия в бригаду был начальником пехотного училища. Он быстро завоевал авторитет у командиров, сержантов и красноармейцев. Большинство личного состава не было на фронте. Поэтому с самого начала обратили внимание на боевую и политическую подготовку, на изучение опыта Отечественной войны, используя для этого имеющихся участников войны. Мы, связисты-телефонисты, изучали телефонные аппараты, коммутатор, учились прокладывать полевую связь кабелем, изучали схему связи штаба, ведь нам, штабному взводу, придется всегда и везде обслуживать связью штаб бригады и в первую очередь комбрига.

У нас в роте, как и во всех подразделениях, был участник Отечественной войны – старший сержант Муркулов. Он проводил занятия, он же и рассказывал о боях, в которых участвовал и был ранен. На груди он носил медаль «За отвагу». Как мы все, еще не побывавшие в боях, завидовали ему! Хотелось поскорей на фронт – отличиться и получить награду.

Сидим мы в землянке, изучаем аппаратуру, а на дворе мощно гремит песня:

       Вставай, страна огромная,

       Вставай на смертный бой!

       С фашистской силой темною,

       С проклятою ордой!

.

       Пусть ярость благородная

       Вскипает, как волна,

       Идет война народная –

       Священная война!

Песню «Священная война» знали все. Ее пели в казармах, в походе, везде. Это была любимая песня нашего народа, песня-марш. У нас в штабном взводе тоже был запевала, побывавший на фронте – Коля Мартемьянов. Пел он уверенно, сильно, красиво:

       Не смеют крылья черные

       Над Родиной летать!

       Поля ее просторные

       Не смеет враг топтать!

В конце марта 1943 года 135 отдельная Вологодская стрелковая бригада была переброшена в Мытищинский район Московской области и расквартирована в дачных поселках Тарасовка и Черкизово. Там тоже продолжалась учеба, совершенствование боевой выучки. В конце апреля 1943 года бригада, погрузившись в железнодорожные эшелоны на станции Мытищи, выбыла в распоряжение Западного фронта. Прибыв в район города Старица Калининской области, из двух бригад – 150 отдельной стрелковой и 135 отдельной Вологодской стрелковой – была сформирована 173 стрелковая дивизия.

150 отдельная стрелковая бригада, сформированная в Средней Азии в городе Байрам-Али Туркменской ССР, в декабре 1941 года до организации дивизии прошла славный боевой путь. Бригада вступила в бой 4 августа 1942 года в районе г. Волоколамска, участвовала в прорыве вражеской обороны в районе города Карманово Смоленской области, в ожесточенных боях при форсировании реки Вазузы под деревней Хлепень Сычевского района и в апрельских боях 1943 года по освобождению городов Сычевка, Вязьма, Издешково, районного центра Андреевское, форсировании верховьев Днепра восточнее города Дорогобужа Смоленской области. Командовал бригадой полковник Подберезин И.М. За время боев личный состав бригады накопил большой боевой опыт, которого не хватало личному составу 135 бригады. Бойцы, сержанты и офицеры были подтянуты, выглядели молодцевато, на груди у многих блестели ордена и медали. В нашем штабном взводе тоже было несколько человек из 150 бригады. Это старший сержант Константинов, красноармейцы Наумов, Харченко, Барченко.

Организационное становление дивизии происходило с 20 по 25 мая 1943 года. В то время были окончательно оформлены управление дивизии, стрелковые полки, артполк, истребительный противотанковый батальон, саперный батальон, разведрота, 163 отдельная рота связи, медико-санитарный батальон, авторота, дивизионный ветлазарет, полевая хлебопекарня. Командиром 173 стрелковой дивизии был назначен генерал-майор Ерохин М.Е., заместителем – полковник Зайцев М.И., начальником политотдела – подполковник Косачев А.И., начштаба – полковник Гареев Н.Н., начальником оперотдела – майор Блинов В.Г., начальником связи – майор Шамриков, командиром роты связи – капитан Архипов, командиром штабного взвода – лейтенант Кузнецов, старшиной штабного взвода – старшина Цапко, полкомвзвода – старший сержант Константинов, начальником ЦТС – пишущий эти строки с присвоением звания старший сержант. Общая численность дивизии составляла 8650 офицеров, сержантов и красноармейцев. Из них членов КПСС – 995, членов ВЛКСМ – 1053 человека. Личный состав дивизии состоял из 30 национальностей, но большинство русских – 6192 человека.

В районе Старицы обстановка в нашей дивизии была приближенной к передовой: организована центральная телефонная станция (ЦТС), поставлен двадцатиномерной немецкий коммутатор, организована проводная связь с полками и другими подразделениями, управлением штаба, командиром дивизии.

ЦТС работала круглосуточно. В той же землянке стоял аппарат Морзе. На нем работали Паша Муромцева и Катя Макиевская. На коммутаторе постоянно работали Константинов, Наумов, Сафаров и я. Немецкий коммутатор и несколько телефонных аппаратов работали безотказно, без перебоев, чего не скажешь об отечественных средствах связи. В Кущубе мы работали на шести-номерном советском коммутаторе и таких же плохих фонических телефонах. Хорошо, что наши друзья из 150 бригады во время боев 1942–1943 гг. вооружились немецкой техникой.

В начале июля 1943 года генерал-майор Ерохин М.Е. был отозван в распоряжение фронта и комдивом назначен его заместитель, полковник Зайцев М.И.

Заканчивалась учеба и подготовка к войне с хитрым и коварным врагом – немецким фашизмом. И вот мы на 300-километровом марше: Старица, Ржев, Кульнево, Сычевка, Вязьма, Сямлево. Конечный пункт – Гавриково. Дивизия выступила на фронт в составе 68 армии. Движение происходит в основном ночью, днем – отдых. В пути узнаем, что наступление немцев на Курско-Орловской дуге захлебнулось и фрицы показывают пятки.

На привалах то в одной, то в другой группе слышны песни, играет гармошка. Кончился привал и колонна опять движется на запад. С продвижением вперед все более видны следы войны: сожженные города, деревни, села, остатки фундаментов, печные трубы стоящих до этого домов.

Начинается вечер. Солнце заходит за тучи, а в небе появляется шум. Это гудят летящие самолеты.

– Наши самолеты летят с бомбежки!

– Нет, это немцы, по звуку узнаю, – говорит Константинов.

– Три, шесть, девять, двенадцать, – считаем вынырнувших из-за туч стервятников.

– Разойтись, рассредоточиться, залечь! – слышим команду и разбегаемся по ровному чистому полю.

Как назло ни ямки, ни окопа, ни кустика, ни деревца – ни укрыться, ни спрятаться. Первая тройка немецких самолетов снижается и видно, как из них вылетают маленькие бомбочки. Все ближе и ближе к земле, воют, гудят, наводя страх, будто на тебя валится этот смертоносный груз. Потом еще тройка, еще и еще. И так целый час: одни самолеты уходят отбомбившись, другие заходят на бомбежку. Бомбы гулко взрываются, осколки свистят, разлетаясь по сторонам. Прижимаюсь к земле, а меня отбрасывает. Лошади, обезумев от страха, ржут, не слушаются повозочных, люди кричат, некоторые, получив ранения, стонут. Ранило начальника штаба в руку, разбило нашу повозку с продуктами, Наумова ранило в ягодицу.

Наступил вечер. Замолкли крики повозочных. Курить нельзя. Полная маскировка. Настоящий фронт близко. Всех интересует, далеко ли передний край. Но вот взлетела ракета и осветила близлежащий район. Константинов сказал:

– Это немецкая ракета. Они всю ночь освещают передовую, боятся наших разведчиков. Значит до немцев не более трех километров.

Там, где взвилась ракета, глухо слышится пулеметная и автоматная стрельба. Вспомнились стихи Нины Сиротининой, сержанта медслужбы, прочитанные вчера в дивизионной газете «Отважный воин»:

       Ты выходишь на смертный бой

       Защитить все, что сердцу мило...

Хорошие стихи, и главное ко времени.

16 августа 173 стрелковая дивизия заняла исходное положение для атаки боевого рубежа противника, сменила ранее находившуюся боевую часть 68 армии. Перед нами была поставлена задача: прорвать оборону немцев и овладеть населенным пунктом Вититнево. На месте размещения штаба дивизии в небольшом блиндажике была организована ЦТС. Ребята-телефонисты всю ночь наводили связь. В первую очередь комдиву, начальнику штаба, оперотделу, стрелковым и артиллерийскому полкам, другим подразделениям. Работы по организации связи хватило и на следующий день: провода прятали в углубления, подтягивали и ликвидировали петли.

В небе постоянно летают немецкие самолеты, ухают разрывы снарядов, мин, строчат пулеметы и автоматы, свистят пули. Вот она, война, совсем рядом. Немцы совсем близко, пятьсот-шестьсот метров.

С наступлением вечера пальба стихает, лишь изредка раздаются пулеметные и автоматные очереди, да в небо взмывают осветительные ракеты. Ракет немцы не жалеют, они постоянно висят, освещая передний край.

Приходит день и передовая оживает: то снаряд ухнет, то мина прошипит, то пуля прожужжит. После обеда неожиданно началась стрельба из пушек и минометов. С каждой минутой она усиливалась и вскоре загремело, заухало, как будто по земле колотили чем-то неимоверно тяжелым и земля дрожала «как наши груди», по меткому выражению поэта-классика. Вся передовая покрылась пороховым дымом. Через сорок пять минут после начала артподготовки появились наши самолеты, пробомбили передний край обороны немцев и улетели. Наша пехота поднялась и пошла в атаку, преодолевая сильный огонь стала продвигаться вперед.

Артподготовка и бомбежка проводились для того, чтобы разрушить оборону врага: траншеи, ходы сообщения, блиндажи, связь, артиллерию, живую силу противника. Но обычно это мало помогало – немцы уходили во вторую линию обороны и отсиживались. Бой разгорался, напряжение боя нарастало. Наши ворвались в траншею, завязался рукопашный бой. Вот и вторая траншея. Немцы упорно сопротивляются, но отступают. Дошли до восточной окраины Вититнево и закрепились.

В этом первом бою воины 173 стрелковой дивизии пережили радость победы над сильным врагом, получили первое боевое крещение. Ход боя, все его нюансы мы, телефонисты, и особенно дежурные на коммутаторе знали, потому что все разговоры между штабом и подразделениями слышали. Очень подробно о сражении доносили командиры оперативному отделу – всегда дежурившим у телефона лейтенанту Малюгину и майору Блинову.

Утром снова заговорила наша артиллерия, десять минут продолжалась стрельба по немецким позициям, а потом поднялась пехота и устремилась в атаку. Заговорили немецкие пулеметы, пушки, автоматы. По нашим наступающим цепям немцы били прямой наводкой. Наша полковая артиллерия подтянулась поближе и вела прицельный огонь по огневым точкам немцев. Каждый метр земли приходилось брать с боем, оставляя убитых и раненых.

Командир дивизии находился на наблюдательном пункте и видел, какие большие потери несут наши батальоны. По телефону он позвонил командиру 15-го гвардейского корпуса и попросил «кипяточку». В то время на коммутаторе дежурил Наумов, а я сидел рядом и все слышал. Я спросил Наумова:

Какого кипяточку просил комдив?

– Через пол часика узнаешь! – загадочно ответил он.

Слушая сводки, передаваемые в оперотдел, было понятно – атаки не приносят успеха.

Через некоторое время недалеко от штаба появились «катюши». Развернулись, навели прицелы. И зашумело, загремело – полетели на немцев реактивные снаряды. Видно было где они падали – там всё горело. Горела вся оборона немцев. Такой огневой удар продолжался всего три минуты, но за это короткое время по переднему краю врага прошел огненный ураган мощной силы, сметая-сжигая всё на своем пути. Вот это кипяточек!

Вместе с последним залпом гвардейских минометов раздалась команда: «Вперед, за Родину, за Сталина!» Стрелковые цепи двинулись к вражескому рубежу. Немцы в панике бежали, оставив на поле боя много убитых и раненых.

Утром, используя скупой свет только что занявшегося рассвета и замешательство противника, подполковник Сизов – командир 1313 стрелкового полка – со своими людьми ворвался на северную и восточную окраину Вититнево и навязал врагу рукопашный бой. Враг оборонялся упорно. Преодоление его сильно укрепленной обороны без подготовки (так как дивизия вступила в бой с марша), непрерывное авиационное воздействие противника на наши боевые порядки, нечеткое взаимодействие родов войск воспрепятствовали одержанию полного успеха.

В результате решительных атак наших стрелковых частей, двухдневного ожесточенного боя, доходившего до рукопашных схваток, противник потерял только убитыми 1300 солдат и офицеров. Нашими артиллеристами подбиты четыре танка и четыре полевых орудия, разрушены два НП, подорвано шесть дзотов. Траншеи врага южнее Вититнево были завалены трупами гитлеровцев. После короткого, но кровопролитного боя под Вититнево 173 Стрелковая дивизия была отведена на отдых и пополнение.

К началу сентября 1943 года в районе Ельня – Спас-Деменск противник, теснимый частями Красной Армии, был вынужден начать отвод главных сил в направлении Смоленска. Немцы широко используют для своего прикрытия выгодные естественные рубежи. Одним из важных на этом участке водных рубежей, позволявших задержать продвижение частей Красной Армии, была река Десна. С начала сентября части нашей дивизии преследовали противника, имея задачу выйти к реке и захватить плацдарм на ее западном берегу. Уже второго сентября передовые наши отряды вышли к Десне.

Используя подручные средства – лодки, бревна, плоты – сразу в нескольких местах форсировали водную преграду. К исходу третьего дня была занята первая траншея немцев. В ночное время рота автоматчиков проникла в тыл на глубину 2 км и атаковала. Враг беспорядочно отошел на новый оборонительный рубеж, на 5-6 км в район Орлы-Кувшиновка.

Деревня Кувшиновка трижды переходила из рук в руки. Вновь овладев Кувшиновкой, отразив три атаки пехоты с танками, мы прочно закрепились в ней. В результате упорных восьмидневных боев подразделение дивизии овладело населенными пунктами Орлы и Кувшиновка, очистив от противника лесной массив площадью в 160 кв. километров.

Конец сентября и первую половину октября 1943 года части дивизии продолжали теснить и преследовать противника, сбивая вражеские заслоны автоматчиков и пулеметчиков, поддержанных артиллерией, танками и самоходными орудиями, совершая ежедневные переходы по 10-15 километров. Мы шли по освобожденной родной земле. Видели народное горе, страшные следы опустошения и зверств, чинимых фашистскими разбойниками. Спасаясь от кровавой расправы, местные жители уходили в леса, прятались в укромных местах, жили в землянках, ямах. Мстя за поражение в войне, немцы убивали мирных жителей, а дома сжигали. Дома горели, как свечки, их яркое пламя высоко вздымалось в небо. Зрелище это было особенно впечатляющим вечером и ночью, на темном фоне ночи. За линией фронта то в одном то в другом месте пылали деревни, хутора, дома. И так по всей Смоленщине и Белоруссии.

Входим в одну из деревень. Из землянок и ям выходят грязные и оборванные старухи, старики, дети, радостно бросаются в объятия, благодарят за освобождение. Возникает разговор с жителями:

– Как живете? – спрашиваю пожилую женщину.

– Живем, братушка, в ямах и землянках. Немец дома попалил, корову порезал. Живем на бульбочке. Муж в партизанах, дочь и сына забрали немцы в полон. Партизан ловят и убивают. Вот посмотри! – и она указала рукой.

Смотрю направо, а там на горке два столба с перекладиной, а на перекладине, на веревке, висят два человека.

– Это партизаны. Их словили и повесили, – печально повествует женщина. Деревня наша была большая, сто домов, а теперь от нее ничего не осталось.

Смотрю: дома все сгорели, остались печные места да трубы, а людей всего восемь человек. Ветер разносит пепел, догорают головешки.

Прощаемся с жителями, идем дальше на запад. Израненная и опустошенная, но бесконечно дорогая земля Родины вливала грозные силы гнева. Чуть забрезжил рассвет – и тихо двинулись вперед стрелковые цепи, ведя огонь на ходу. Развернулись с марша в боевой порядок части дивизии, одна за другой вступали в бой на рубеже Сухино-Ползухи, в 3-х километрах от местечка Ленино, где противник оказывал упорное сопротивление с заранее подготовленного оборонительного рубежа.

...Взвилась ракета. Атака. Пушки и минометы стали переносить огонь в глубину вражеской обороны. И почти одновременно заговорили огневые точки врага. Мы, связисты, как никто чувствовали, что делается на передовой. Нарушается связь – значит немцы обстреливают не только передовую, но и тылы. Надо срочно восстановить связь. Бежим по ниточке. Вот и обрыв. Надо соединить перебитый провод, дать связь. Бой без связи – бой вслепую. Командир не знает обстановки на передовой, куда подбросить резервы, не знает, где подналечь, чтобы прорвать оборону. Когда нет связи, людей охватывало волнение. Волнение доходило до угроз. Звонил начальник штаба, оперотдел, комбат. Спрашивали:

– Почему нет связи?

– Перебило кабель, исправляем, все телефонисты на линии!

Потом вызывали командира роты Кузнецова. Тот же вопрос к нему:

– Когда будет связь?

– Исправляем, все люди на линии! – отвечал бледный комроты.

– Через пять минут чтобы была связь, а если не будет, получишь пулю в лоб!

Было около десяти часов утра. Я закончил дежурство на коммутаторе, сдал его Паше Муромцевой, поел на походной кухне и пошел в землянку отдохнуть. Только уснул, и вдруг сильнейший взрыв и крики. Мигом пропал сон, оделся и выбежал. Над нашей ЦТС стоял столб пыли, бревна наката были разбросаны, некоторые стояли вертикально, в землянке зияла большая дыра. Копошились мои друзья: Цапко, Константинов, Наумов, командир взвода лейтенант Кузнецов. Из ЦТС слышались глухие стоны. По ходу опустились в блиндаж. Там в грязи, пыли, среди проводов и разбитой аппаратуры валялись в крови Оссовский, Барченко, Харченко и Паша. Оказывается немецкий снаряд упал между землей и тройным накатом в ЦТС и там разорвался, поразив находящихся внутри связистов. Тихо стонал Барченко:

– Ребята, спасите!

– Больно, дайте воды, – еле выговаривал Харченко.

Принесли плащ-палатки, положили на них своих боевых товарищей и стали выносить на улицу. Последнюю вынесли Пашу Муромцеву. Положили на землю и стоим. Вся она в грязи и крови. Кровь перемешалась с грязью. Одежда изорвана осколками. Вдруг она застонала и шевельнулась. Значит жива, а ребята уже не шевелятся. Рядом со мной Петя Шаров, самый молодой из нас, последнее пополнение 1925 года рождения, говорит:

– Девки живучие, выздоровеет Паша и еще повоюет!

Все молчим, сняли шапки. В тот же день троих наших ребят похоронили в одной могиле, а Пашу отвезли в медсанбат. Вот и нас, связистов, коснулась смерть своим черным крылом, так неожиданно и нелепо. После этого все приумолкли, меньше стало пустых разговоров, люди вроде повзрослели. Смерть выбрала их четверых, а могла бы и меня, любого другого из нас. Все мы ничем не защищены и в любой миг моя жизнь может закончиться такой же смертью. Постоянно пули свистят, летят осколки – сегодня остался жить, а что будет завтра?

Некоторые говорят, что на войне привыкаешь к обстановке и ничего не боишься. Неправда это! Инстинкт самосохранения работает и тут. Страшно и боязно, но боязни своей не показываю и страх презираю. При разрыве снаряда и бомбы сжимаюсь, падаю на землю и ложусь вниз лицом. Слышно, как выстрелило немецкое орудие или миномет, летит снаряд и воет. Это на меня, берегись! Оказывается нет, не на меня. Когда на меня, выстрела и полета снаряда не слышно. И ранит без страха, неожиданно, и убивает без страха, неожиданно. Вот такая арифметика войны!

Некогда размышлять, нужна связь, ведь от нашей ЦТС ничего не осталось: разбит коммутатор, телефоны, висят обрывки проводов. Берем запасной коммутатор, телефоны, разбираем провода и в первую очередь устанавливаем связь с полками, комдивом, начштабом, оперотделом прямо на земле, пока без блиндажа. Филиппов, Захарченков, Русских копают яму для блиндажа под ЦТС. Через час временная связь установлена. О нашей трагедии узнала вся дивизия, нам сочувствуют, как раньше не понукают. Мы работаем все в поту, без сна и отдыха.

15 октября в бой вступили главные силы дивизии и сразу же была захвачена вражеская траншея. Наш комдив не сидел в штабе. Он приказал оборудовать наблюдательный пункт и обеспечить его связью. Для организации связи были направлены я и старший сержант Константинов. Мы протянули нитку, то есть телефонный кабель, размотав три катушки, и установили телефон в траншее на НП. Траншея эта была расположена на середине сопки, а на верху ее сидели немцы и беспрерывно ходили в атаку, чтобы отбить траншею. Нас постоянно обстреливали из пушек и минометов. Связь была неустойчива, кабель рвался, один из нас попеременно бегал по линии, сращивал перебитый провод. Я сидел у телефона и вдруг на меня навалилось что-то большое и тяжелое, придавило к земле. Хочу пошевелиться, сбросить с себя, но не могу. Нечем дышать. Полная темнота. Догадываюсь, что меня засыпало отколовшимся куском земли и песка. И вдруг мне стало легче. Поднял голову и вздохнул. Это мой друг Ваня Константинов откопал меня саперной лопаткой, освободил из плена. Не будь его, я бы погиб, задохнулся под этой толщей земли и песка. Как хорошо, что он был в траншее, а не на линии!

А немцы обнаглели – они прорвали передовую цепь и с криками бежали на нас. В нашу траншею понабежали автоматчики, бронебойщики, пехота, и заняли оборону. Тут же был и комдив.

Опять оборвался провод и я побежал через море огня и осколков. Падал и пригибался. Вот и низина, ручеек. Сплошные воронки. Впереди сопка, а там артиллеристы. Кричат мне:

– Ложись, не демаскируй нас!

– Связь с командиром дивизии восстанавливаю! Вон там на высотке наше НП.

– Скорей уходите! – торопит меня молодой лейтенант-артиллерист.

Один конец провода у меня в руках, а второго нет. На месте провода громадная воронка. Нахожу второй обрывок, соединяю. Включаю телефон. Связь есть. Опять телефон за спину, карабин в руки, и бегом на НП. И вдруг из окопа протягивает руки и говорит что-то на непонятном языке бледный, худой и небритый человек в военной форме:

Русский, русский, я поляк! Костюшко!

Догадываюсь – это польский солдат ранен и надо вытащить его из окопа. Беру за руки, подтягиваю, потом подмышки и вытягиваю наверх.

– Брат, спасибо, – и еще что-то лепечет.

Ранен оказывается в ногу, но передвигаться может. Показал куда идти, а сам бегом в траншею.

Под Ленино вместе с нами, отражая яростные атаки врага, сражались солдаты первой польской дивизии им. Костюшко. Интерес к полякам у нас был огромный – хоть небольшая, но все же помощь.

В последующие дни бойцы нашей дивизии совместно с поляками преодолевали огневое сопротивление противника, отражали многочисленные контратаки, сами контратаковали и постоянно теснили немцев. В боях на рубеже Сухино-Ползухи противник понес большие потери в живой силе и технике. За успешные боевые действия по обеспечению связью, за бой под местечком Ленино я был представлен к награждению медалью «За боевые заслуги».

После тяжелых боев под Ленино 173 стрелковая дивизия была выведена в тыл на пополнение и отдых. Все мы, особенно ребята, приводили в порядок средства связи: перематывали кабель, восстанавливали изоляцию, проверяли телефоны и коммутаторы. За время наступления у нас появилось еще несколько немецких коммутаторов, телефонов, много двухпроводного немецкого кабеля. Многие запаслись немецкими автоматами, вместо обмоток и ботинок стали носить немецкие сапоги.

Отдых, в основном ориентированный на приведение в порядок потрепанных частей и подразделений и пополнение их личным составом, был недолог. После боев под местечком Ленино мы уже принимали участие в боях на левом берегу Днепра в районе города Орша.

Деревня Боброво, овладение которой входило в задачу дивизии, находилась на выгодном рубеже. С севера она прикрывалась речкой, и с востока река Россосенка. На северной окраине имелось 5 дзотов, с южной 4 дзота. Все дзоты имели ходы сообщения. Огневая мощь опорного пункта немцев состояла из 23 пулеметов, 4 минбатарей и 12 полевых орудий, 5-6 реактивных установок. По деревне курсировали четыре танка.

Штурм обороны под Боброво начался 14 ноября. Артподготовка длилась 3 часа 45 минут. Такой я еще не видал и не слыхал. Сплошной гул, земля дрожит и колышется, кажется ничего живого не должно остаться. С возгласами: «Ура! За Родину! За Сталина!», ведя убийственный огонь из своего оружия, бойцы ворвались в траншею, почти не понеся потерь. Радостный командир полка докладывает начальнику штаба полковнику Гарееву, что начало наступления положено – занята первая траншея.

Немцы сопротивлялись отчаянно, организовывали контратаки, подтягивали подкрепления, бросали их с танками в бой. К 17 ноября 1313 и 1315 стрелковые полки овладели тремя линиями вражеских траншей и ворвались на северную окраину дер. Боброво. 30 ноября эти же полки после часовой артподготовки атаковали центральную часть Боброво, а 2 декабря вышли на южную окраину д. Боброво, выполнив поставленную задачу. В этом более чем полуторамесячном тяжелом бою без отдыха и перерыва наш взвод потерял двух связистов: Наумова и Рябушкина. Погибли молодые здоровые неженатые парни, как говорят нецелованные. А сколько парней и мужчин пало на поле боя в прошедших боях? Я видел убитых и раненых – сотни, тысячи. Потому-то командиры полков всегда просили «карандашей», то есть стрелков, чтобы продолжать бой. За каждую высотку, деревню, город расплачивались человеческими жизнями. А жизнь солдатская очень дешева – всего десять рублей платили за службу Родине. После смерти – похоронка и все расходы. Нашего Наумова, шедшего за водой к ручейку, снял немецкий снайпер, а Рябушкин погиб на линии связи при артналете. Связисты воюют, говорят, не на передовой, а потери несли не меньше, чем в полках. «В связи много грязи» – пословица того времени правильно отражала жизнь и службу связистов.

Разгромив в боях сильный опорный пункт немецкой обороны в Боброво, дивизия совершила марш в район Витебска и 28 декабря вступила в бой на рубеже Герасинки, 17 километров юго-восточнее Витебска. В полосе наступления дивизии противник имел заранее подготовленный оборонительный рубеж. Враг заминировал все подступы к переднему краю, создал огневые заслоны, в глубине обороны имел артиллерийские установки большой мощности на железнодорожных платформах, от Витебска до разъезда Крестьянка постоянно курсировали немецкие бронепоезда. Перед нашими частями стояла 60 пехотная дивизия, только что переброшенная из Франции и с марша вступившая в бой, стараясь вернуть ранее утерянные рубежи.

Начавшиеся бои приняли затяжной ожесточенный характер, немцы атаковали по 3-4 раза в день с танками и авиацией. Но успеха они не имели, наши крепко держались. 31 декабря части нашей дивизии овладели дер. Грибуны и первыми перерезали шоссе Витебск-Орша. Было ясно, что враг попытается вернуть утраченное.  Немецкая контратака после 45-минутной артподготовки началась утром. Враг бросил в контратаку полк пехоты с 20 танками. Насмерть стояли наши артиллеристы, бронебойщики и пехотинцы – большинство танков было подбито, а пехота повернула назад.

9 февраля дивизия приступила к решению новой боевой задачи – форсировать реку Лучеса. 11 февраля под покровом темноты бойцы пошли на сближение с противником. Скрытый удар опрокинул врага. В 10 километрах южнее Витебска схода была форсирована водная преграда и занята деревня Поротьково. Враг, подтянув резервы, предпринял с разных направлений три контратаки, но мы успели закрепиться.

Местность вокруг была сильно пересечена: невысокие холмы, лощины, кое-где кусты. Особенность заключалась в том, что бой происходил в зимнее время, а кругом пустыня безлесная. Выкопаешь блиндаж, а накат сделать не из чего. Кое-каким хворостом накроешь, а сверху плащ-палатка. Из железной бочки сделали печку, но много ли натопишь хвоей от кустов? Мерзли мы тут, околевали, особенно холодно было ногам. Чтобы оборудовать ЦТС, накрыть ее бревнами, за лесом ездили за двести километров. Там и спасались, потому что была печурка, спали и отогревались. А в виду того что постоянно передвигались, приходилось вновь и вновь оборудовать ЦТС, копать блиндаж, подводить связь. Времени для сна не оставалось. Иной раз падали и засыпали. При переходе с одной позиции на другую по дороге засыпали. Заснешь, и на ходу поведет тебя в сторону, бывало и падали. Ну а если привал, прямо на снегу спали. Вот такая собачья жизнь на фронте. За все время боев ни разу не пришлось в доме ночевать, нормально помыться, раздеться, сменить белье. И это вскоре сказалось. Стал появляться зуд в местах, имеющих волосяной покров, зачесалась голова, стал обнаруживать то в одном, то в другом месте вшей. Никому не говорил, но вскоре оказалось, что мы все, весь взвод, являемся носителями этих многоногих паразитов. А они размножались с невероятной быстротой и им уже не хватало места в волосяном покрове. Стали обнаруживать в складках гимнастерки, брюк, белье. И оказывается они были не только у нас, но и у всего личного состава дивизии. Медики подняли шум, требуя походную баню, санобработку.

Но вернемся на передовую. Там шел ожесточенный бой. Немцы бросили в наступление танки, но наши бронебойщики и артиллеристы оказались на высоте. Они один за другим подбивали танки. Немцы, не выдержав огня, бросили горящие танки и бежали.

Эти бои крепко у меня запали в памяти. Из-за обстрелов и бомбежек связь работала никудышно. Провода рвались, связи не было, а если появлялась, сразу же соединял с оперотделом или начальником штаба. Комдив опять был на передовой. Мы бегали круглосуточно по линиям без сна и отдыха.

Не выходя из боя, дивизия получила новую боевую задачу: штурмовать опорный пункт немцев на высоте 176,0. Для ее штурма дивизии были приданы 26 и 43 танковые бригады, имевшие в своем распоряжении 32 танка. После часовой артподготовки начался штурм высоты 1311 и 1315 стрелковыми полками. Штурмовали яростно, с ожесточением, дерзостью и презрением. Эта упорная ярость атакующих объяснялась тем, что от рук врага накануне этого штурма погиб наш любимый командир, полковник Михаил Иванович Зайцев – наш комдив. Командир дивизии обладал железной волей и стойкостью, он сам был героем этих ожесточенных боев под Витебском. Изо дня в день его видели в траншеях под огнем в бою. Мы любили его как отца, высоко ценили его мужество.

Немцы защищались упорно, но под натиском наших войск с приданными танками и авиацией высота в тот же день пала. После этого еще шесть дней велись бои по очищению восточного берега реки Лучеса. Выполнив боевую задачу, дивизия сдала участок.

И вот мы на марше. По весенней распутице прошли 115 км. За трое суток оказались в Ольше, что 40 км восточнее Орши. Теперь мы в резерве командования фронта и будем здесь отдыхать и пополняться. Какая радость! Выбрались из пекла – и вот тихо, вольно, не опасаясь бомбежки, снарядов, мин, пуль, живем в лесу у чистой речки, в шалашах. Воздух – аромат, вода в речке – ключевая. Купаемся, моем гимнастерки, брюки. И тут неожиданность: гимнастерка моя разваливается, брюки рвутся. Отчего же? Оказывается, от долгого ношения и пота все сопрело. Хорошо что у старшины нашего Цапко была замена.

Отдых используется для приведения в порядок наших боевых средств: чистим карабины, перематываем весь наличный провод, ремонтируем его, проверяем телефоны. Их у нас стало больше – захватили у немцев. Здесь мы получили немного американских телефонов ЕЕ-8А на круглых батарейках и в кожаных футлярах. Телефоны эти хорошего качества, до конца войны работали безотказно.

Тут же к нам пришло боевое пополнение, ведь наш взвод был укомплектован наполовину и до сих пор каждому из нас приходилось работать за двоих. В один из солнечных майских дней в нашем взводе появились три девушки: Зина Иванова, Рая Маклакова, Вера Стулова, да было двое: Катя Макиевская и Катя Щулева. Все они были специалистами. Рая имела значок «Отличный связист», работала на аппарате Морзе и на коммутаторе, Зина, Вера и Катя Щулева – на коммутаторе. Пришел к нам еще один парень-связист Никитин Володя.

Большую работу на отдыхе проделали партийные и комсомольские организации. Они устраивали вечера и беседы бывалых воинов, выпускали боевые листки, распространяли дивизионную газету «Отважный воин». Начальник политотдела дивизии Косачев А.И. и весь состав политотдела проделали огромную работу по укреплению дивизионной парторганизации, были проведены партийные собрания, укреплены первичные партийные организации за счет молодых способных коммунистов, пользующихся доверием и авторитетом среди бойцов и командиров, организован прием в партию. В нашем 426 отдельном батальоне связи в Ольше было принято в члены КПСС четыре кандидата, в том числе и я. Рекомендовали меня комвзвода Кузнецов, старшина Цапко и третья рекомендация была от комсомола, которым в то время руководил радист Попов Коля.

Большинство личного состава нашего батальона, кроме офицеров, была молодежь – радисты, радистки, телефонисты и телеграфистки, и, само собой разумеется, возникали дружеские отношения и любовь. Яша Драган, старший сержант, командир линейного взвода, в то время награжденный орденом «Красного Знамени», неотступно следовал за Катей Макиевской; Тамара Голубева, радистка, убыла домой потолстевши от любви. Зина Иванова сразу же по прибытии в наш батальон подружилась с командиром пункта сбора донесений старшим сержантом Яровым. На Верочку Стулову заглядывались многие офицеры, но она больше тяготела к командиру разведроты капитану Соколовскому. Не занятой оставалась Рая Маклакова. А у кого не было подружки, переписывались со своими девушками, с которыми дружили до армии. Я продолжал переписку с Шурой Смирновой из прифронтового Мурманска она с семьей переехала в Вологду. Сначала активно писала письма, а потом появились перерывы. И наконец известие: вышла замуж за обеспеченного человека, чтобы не быть голодной и кормить семью. Тогда я решил завязать переписку с унежомкой Любой Фроловой. Она ответила. Иные наши ребята переписывались с заочницами. На фронт приходили посылки: варежки, носки, платки носовые, кисеты, теплое белье, а в них адреса с просьбой написать. После ответа боец получал фотокарточку и начиналась дружба по переписке. После войны некоторые женились на заочницах.

В июне месяце командир взвода приказал построиться для вручения наград. Перед строем был зачитан приказ комдива о награждении. Орден Славы III степени был вручен Кате Макиевской и Ивану Константинову, Орден «Красная Звезда» мне, медаль «За отвагу» Петьке Шарову, медаль «За боевые заслуги» ординарцу командира роты Филиппову. Начальник связи Шамриков, командир батальона Архипов поздравили нас с наградами и пожелали успехов. Вот она, желанная награда! Награда за бессонные ночи, пролитый пот и кровь, за страх и невзгоды, за долгий путь по сожженной обездоленной земле, за убитых мною лично трех немцев под Ленино и Боброво. Написал письмо отцу и матери, сообщил им о второй награде.

Через некоторое время, когда мы уже совсем собрались выступать в поход, получаю письмо. Читаю и глазам своим не верю: сообщают, что мой батя неожиданно скончался. Как это произошло описала сестра Ульяна: «Ходил за вицами к Смоленихе. Нарубил их, наложил полные санки и повез домой. Тяжелый, видимо, воз был, да к тому же еще и больной, обессиленный недоеданием, присел на кочку отдохнуть. Так и нашли его сидящим и уже мертвым».

Сижу я с этим письмом склонившись и задумавшись, чего со мной никогда не бывало, подходит ординарец Кузнецова Филиппов и спрашивает:

– Что случилось, товарищ сержант?

– Да вот письмо из деревни, батя умер, – тихо отвечаю ему.

Поедешь хоронить отца, дадут отпуск на десять дней!

– Дак похоронили, а ехать к нам и десяти дней на дорогу не хватит.

– Съездишь домой, повидаешься с родными.

Примерно через полчаса меня вызывает командир взвода к себе. Прихожу, докладываю, а он мне:

– Что у вас дома случилось, старший сержант?

– Отец умер, товарищ старший лейтенант.

– Если хочешь поехать на похороны, пиши рапорт.

– Ехать далеко, да и отца уже похоронили, я его не увижу, дорога на север плохая, много пересадок, и чем я помогу дома матери, если поеду? Везде голод, горе. Остаюсь на фронте, здесь я больше необходим. Бежать с передовой по случаю или без случая я считал позорным.

Прожил мой отец полных 64 года, а мне в это же время – 24. Как мало он жил и как много сделал! Построил два дома, ботик, на котором рыбачил, несколько карбасов и шняк, создал две семьи, воспитал одиннадцать детей. А сколько я проживу и что сделаю за свою жизнь?

За то время, которое мы были в благодатной Ольше, война не кончилась и ожидаемый второй фронт союзники не открыли. Опять ненавистная война: кровь, пот, бессонные ночи, обеспечение связью под вой снарядов и пуль, землянки, жизнь впроголодь. Да, и на фронте кормежка не отличалась от тыловой: хлеб, каша перловая, суп из той же перловки или горьковатого пшена.

Активные боевые действия в боях за овладение городом Орша дивизия начала вести 23 июня, когда другие соединения 31 армии уже начали взламывать долговременную оборону противника. Утром была трехчасовая артподготовка. Как только начали продвигаться наши части, передовая немцев ожила, заговорили пулеметы. Но огонь наших пулеметов был сильней.

И вот взята первая траншей. На НП было слышно, как ликовали наши красноармейцы, крича:

– Взяли! Взя-ли-и-и!

Прорвали! Прорвали оборону-то! Бегут фрицы!

Затем была взята вторая и третья траншеи.

Перегруппировавшийся противник предпринимал яростные контратаки. Героически защищали наши бойцы захваченные траншеи, но враг был слишком многочисленным, и ему удалось занять часть траншеи, в которой были радисты Лавров и Мельников, корректировавшие огонь артбатарей. Утром, когда вражескую траншею заняли наши бойцы, в блиндаже связистов мы увидели жуткую картину. Труп Лаврова был изуродован немцами до неузнаваемости: язык вырезан, горло перерезано, руки и ноги переломаны, живот распорот, внутренности выпали. Так же выглядел труп Мельникова. Это страшное злодеяние врага быстро облетело всю дивизию. С новой силой жгучей ненависти к немецким извергам шли в бой воины, беспощадно уничтожая каждого сопротивляющегося.

Немцы бросили в контратаку пехоту, танки, самоходные орудия, но сдержать натиск наших частей не могли. Они все время отступали, сдавая одну позицию за другой. 26 июня наша дивизия начала решительный штурм обороны гитлеровцев. Немцы предприняли частые контратаки, поддержанные авиацией. Несмотря на яростное сопротивление, 27 июля бои шли непосредственно в центре города.

Уличные бои в Орше носили кратковременный, но ожесточенный характер. Части дивизии уничтожили значительную часть живой силы и много техники, по дорогам валялись машины, орудия, повозки, танки, убитые и раненые. За героизм, умелые боевые действия в боях за овладение г. Орша приказом Главкома маршала Советского Союза тов. Сталина от 27 июня 1944 года объявлена благодарность воинам нашей дивизии. За этот бой дивизии присвоено наименование Оршанская.

.

1    2.

ЧАСТЬ   II   (ОКОНЧАНИЕ)

.

И.М. УЛЬЯНОВ:
От составителя
Краткая биография
СТИХИ
СТРАНА ПОМОРИЯ:
Глава I. Страна Помория
Глава II. Поморская вольница
Глава III. Поморка
Глава IV. В немцы...
Глава V. По топям и лесам
Глава VI. Остров чудес
Глава VII. В сузёмах
Глава VIII. Москвы уголок
Литература о Севере
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ:
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Фотовставка
МУРМАНСК - УНЕЖМА:
Коньячок тети Нюры
Унежма. Ольга Григорьевна
Наш "Чапаев"
Не забывай те грозные года!
Дима, Ира и Матвейка
Заключение
Автобиография
Об альбомах от составителя
Альбом № 1
Альбом № 2
Альбом № 3
Альбом № 4
Альбом № 5
Незаконченный альбом
Файлы для книги в pdf

.

УНЕЖМА (ГЛАВНАЯ):
Новости
Календарь на 2017 год
Приглашение к сотрудничеству
Информация для туристов
Унежма из космоса
Фотогалерея 2010
Фотогалерея 2009
Фотогалерея 2007
Фотогалерея 2006
Фотогалерея 2001
Унежма в литературе
Двухтомник И.М. Ульянова
Моя книга об Унежме
История Унежмы
Книга памяти
"Сказание" А. Дементьева
Крест на острове Ворвойница
Унежма-Каргополье-Кенозерье
На краю моря (очерк)
Ссылки

 

 

.


Главная      Унежма