Первобытные люди

• Главная • Страна наоборот • Другие города • По русскому Северу • Унежма • Малошуйский музей народного быта • Люди и судьбы • Разное •

УНЕЖМА

СБОРНИК КРАЕВЕДЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ И ЛИЧНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ

ОБ ОДНОЙ ИЗ ЗАБРОШЕННЫХ ДЕРЕВЕНЬ НА БЕРЕГУ БЕЛОГО МОРЯ

Марина Котцова

ПЕРВОБЫТНЫЕ ЛЮДИ

Долгими летними вечерами, уютно устроившись за самоваром, мы с сестрами любили порасспрашивать тёту о чем-нибудь «этаком», на что она была великая мастерица, поскольку знала несчетное количество невероятных историй. В один из таких вечеров и рассказала она нам про «первобытных людей». Мол, живут в северных глухих лесах и диких болотах странные люди, которых редко кто видел, а если и видел, то впоследствии пропадал навсегда. Слухи о них распространились по всему Поморью, только толком никто ничего рассказать не мог. Будто видели их стоянки, брошенные вещи непонятного предназначения, ускользающие тени за деревьями, слышали странные голоса в глухих местах, будто переклички на неизвестном языке. Мы с сестрами, пытаясь восстановить истину, спрашивали: может, это «снежные человеки» – йети, на что тёта махала руками и отнекивалась: «Да Господь с вами! Самые что ни на есть первобытные люди!» Мы недоумевали и, затаив дыхание, слушали, как же тёта объяснит, что это за существа такие. Вот и рассказала она нам то ли быль, то ли небыль, только уверяла, что вся деревня свидетель тому происшествию.

Случилось это на рубеже 19 и 20 веков. Жила на ту пору в Унежме красивая, жизнерадостная молодая баба, был у нее любимый муж, хозяйство, детей еще не успели завести, видно только поженились. И вот как-то в сенокосную пору пошла она на Казенный остров, где ее муж косил траву, отнести ему обед. Пришла, накормила его, да и отправилась в обратный путь. Не успела выйти из леса, что тянется узкой полосой вдоль витиеватой реки Унежмы, глядь, а муж ей навстречу. Шибко удивилась: «Егор, да ты ли это, я же только от тебя с Казённого! Как опередил-то?» На это он ничего не ответил, только улыбнулся и позвал с собой в лес. К вечеру возвратился в деревню настоящий Егор, стал жену искать, да только никто не видел ее – пропала, как сквозь землю провалилась. День, другой проходит, а ее нет как нет. Бросились всей деревней искать вдоль реки, рядом в лесу и на болотах – мало ли что могло случиться? Только поиски не принесли никаких результатов. Уж и надежду потеряли, как вдруг через две недели она сама появилась в деревне. Странная какая-то, тихая. Из ее сбивчатого рассказа кое-как поняли – будто повел ее «муж» в лес, привел к костру, а там люди сидят, добрые, милые, ей и уходить-то от них не хотелось. Большего добиться родные не могли.

На другой день, ничего не объяснив, бросила она мужа. Ушла, в чем была, жить в самый дальний крохотный домик на Задах, что упирается в болота и останки которого до сих пор чудом сохранились. Стала совсем нелюдима, на деревне никогда не появлялась, даже овец, которых завела, пастись отправляла в лес. Егор долго добивался жены, умолял вернуться, но та была непреклонна. Потом люди стали замечать, что каждую ночь у нее мерцает свет, а некоторые даже видели каких-то незнакомых людей, которые выходили из леса напрямки к ее дому, а по утренней зорьке так же незаметно, как тени, исчезали в лесу. Тёта утверждала, что ходили первобытные люди чуть не «каженную ночь».

Размышляя здраво, я не должна помнить эту женщину, которая, по воспоминаниям, дожила чуть не до ста лет, хотя, когда мне было десять, ей было девяносто. По крайней мере, я вспоминаю старуху из этого домика на отшибе, в каком-то черном балахоне, которую все считали колдовкой и которую, по понятным причинам, побаивались. Помню, она бродила около своего убого жилища, а я поспорила с мартемьяновскими детьми, что зайду к ней в гости. И ведь пошла, трясясь от страха и запинаясь о кочки. Когда я подошла к ней на почтительное расстояние, то удивилась – вовсе она не страшная и лицо у нее доброе. Улыбнулась же мне такой приветливой улыбкой, что я не знала, что и подумать.

Все это можно было бы принять за местную легенду, если бы не случай, произошедший с моими тетями в 2003 году, который определенно подтверждает истинность тётыного рассказа. Решили они в тот год навестить нашу старенькую тёту и вдвоем отправились в Унежму по хорошо знакомой им Столбовой дороге. Какой леший их попутал, неизвестно, но только дойдя до избушки на Половине, свернули они в прямо противоположную от основной дороги сторону, от моря в болота. Это было тем более невероятно, что ходили они по Нюхчанской дороге больше полувека и знали ее, как свои пять пальцев. Воистину, как говорят в таких случаях, бес лесной подшутил над ними, завернул их на медвежью тропу. И так они заблудились в этих диких лесах и бескрайних болотах, что не чаяли уже и выбраться, почти две недели бродили по незнакомым местам без дорог и тропинок, только звериные тропы иногда попадались им на пути. Причем кружил их леший непрерывно – уйдут с одного места, весь день плутают, измучаются вконец, а к ночи, глядь, опять на то же место выходят. Можно только представить какая безысходность и какой ужас охватывали их.

В один из этих дней и повстречались они с первобытными людьми. И тетя Аня, и тетя Галя настаивают, что это были именно они, потому что уж очень странно выглядели и вели себя те. Будто присели уставшие тетки на болоте передохнуть и вдруг видят: из леса выходит мужик, за ним другой, третий. Все какие-то неопрятные, давно не стриженные, причем ни рюкзаков, ни сумок у них не было, поэтому на заблудившихся туристов мужики эти никак не походили. Особенно не по себе им стало, когда следом за мужиками вышла из леса старуха в длинном, непонятного цвета сарафане, ведя за руку маленького мальчика с корзинкой в руках, полной грибов. Шли они без всякой тропки, молча, совсем рядом с нашими тетями. И что уж совсем удивительно – прошли мимо, даже не взглянув и не заговорив с ними, будто их и не было вовсе. Надо пояснить, что на Севере не принято обходить стороной путников, тем более в таких дебрях, как наши. Любой удивился бы, встретив двух измученных старух в таком неожиданном месте, поинтересовался, предложил бы помощь. Причем веяло от этих странных путников чем-то настолько необъяснимо чуждым, что тети, вместо того, чтобы обрадоваться встрече с людьми и кинуться к ним за помощью, словно окаменели от страха. Более того, Галина вспоминает, как Анна все шептала ей на ухо: «Ты капюшон-то посильней натяни на глаза, не смотри на них, а то уведут, никто никогда не сыщет».

Надо сказать, что к Анне почему то так и липли всякие бесовские штучки, да и внешне она чем-то похожа на ведьму. Видно пошла в одну из наших прародительниц, слывшую на деревне колдуньей (впрочем, не она одна, тёта тоже). Я помню, как однажды, когда пошли мы с ней встречать Эллу с мужем, она до того запутала тропки-дорожки, что даже я не могла понять, где мы находимся, хотя вроде бы держались столбов. Плутали сутки, пережидали темную августовскую ночь в какой-то жуткой болотине с высокой густой осокой, где, как во всяком гиблом месте, по всем правилам жанра непременно должны были водиться кикиморы, водяные и нетопыри. Б-р-р… В результате, вместо того, чтобы выйти к реке Целице, где мы заходили в лес, выбрели в нескольких километрах от нее на Великий мох.

Вспоминается мне еще странное происшествие, связанное с этим походом. Мы с тетей Аней, устав таскать корзину, полную грибов, спрятали ее за столбом, номер которого запомнили, чтобы взять на обратном пути. Какого же было наше удивление, когда, вернувшись к нему через некоторое время, ничего там не обнаружили. Для полной уверенности облазили все близлежащие столбы – пусто. Кто мог взять ее, остается только гадать. Людей там не было, иначе мы бы встретили их, да и не видно было корзину с дороги. Тогда кто же? Вопрос так и остался открытым.

Ну а возвращаясь к блужданиям моих тетушек, могу только добавить, что Бог, видно, услышал их мольбы, и вывел-таки на дорогу, и они голодные, холодные и уставшие пришли, наконец, в Унежму.

ДОМ С ПРИВИДЕНИЕМ

УНЕЖМА

Сборник краеведческих материалов и личных воспоминаний об одной из заброшенных деревень на берегу Белого моря.